В самом сердце Питтсбурга располагался огромный Мемориал Смерти – в том самом месте, где родился Жнец Прометей, ставший первым Верховным Лезвием.

Здесь по обширному парку площадью в пять акров были разбросаны куски черного вулканического стекла – фрагменты нарочно разбитого обелиска. Вокруг этих обломков стояли мраморные статуи Основателей, размерами чуть больше человеческого роста, и белый мрамор их фигур резко контрастировал с бездонной чернотой вулканического стекла.

Это был мемориал, призванный покончить с мемориалами как таковыми, мемориал, посвященный смерти.

Туристы и школьники со всего света приезжали, чтобы посетить Мемориал Смерти, где сама смерть пала ниц, поверженная жнецами. Здесь приезжие имели возможность еще раз удивиться тому обстоятельству, что в древности люди погибали от естественных причин. От старости. От болезней. В результате катастроф. Со временем весь город превратился в достопримечательность особого рода – здесь отмечалась смерть самой смерти. То есть в Питтсбурге Хеллоуин праздновался каждый день.

Повсюду устраивались маскарады и имитации колдовских ритуалов. После наступления темноты каждая башня в городе становилась Башней Ужаса, а каждый дом – Домом-с-привидениями.

Ближе к полуночи Ситра пробиралась через Мемориальный парк, браня себя за непредусмотрительность: в середине ноября ночью в Питтсбурге уже подмораживало, к тому же поднялся резкий ветер, а она не догадалась взять с собой пальто. Конечно, чтобы согреться, можно надеть мантию, но это сорвало бы все ее планы и сделало бессмысленным само переодевание. Наночастицы, согревая изнутри, пытались поднять температуру ее тела. Так она хоть не дрожала, но все равно было холодно.

К тому же без мантии она чувствовала себя уязвимой. Нагой – в самом общем смысле этого слова. Поначалу, в первые дни работы, мантия казалась ей чем-то нелепым и странным. Нередко она спотыкалась, наступив на длинные полы этого своего наряда. Но за десять месяцев, прошедших с момента посвящения, она привыкла – настолько, что теперь, переодевшись в обычную одежду, чувствовала себя странно.

В парке были и другие люди. Большинство из них либо участвовали в организованных здесь же вечеринках, либо мотались из клуба в клуб. Все были в костюмах. Мимо Ситры сновали вампиры и клоуны, балерины и сказочные звери. Единственным запрещенным костюмом в парке была мантия. Обычным горожанам было строго-настрого запрещено носить одежды, которые хотя бы отдаленно напоминали одеяние жнеца. Ряженые внимательно рассматривали проходящую мимо них Ситру. Узнали ли они ее? Конечно, нет. Они так пристально разглядывали ее потому, что в этой толпе она одна была без подобающего костюма. Она бросалась в глаза именно потому, что обходилась без привлекающего внимание наряда.

Но Ситра не сама выбрала это место. Место было указано в полученном ею письме.

Встретимся в полночь у Памятника смерти.

Ситра усмехнулась. Полночь. Памятник смерти. Звучит напыщенно, как в романах эпохи смертных. Но потом она поняла, от кого пришло письмо. Оно не было подписало, внизу просто стояла буква «Л». Датой встречи было указано десятое ноября. К счастью, жатва, намеченная на этот день, должна была состояться недалеко от Питтсбурга.

Питтсбург был отличным местом для тайных встреч. Жнецы неохотно заезжали сюда, и заниматься своим делом здесь не любили. Местечко казалось им чересчур мрачноватым: какие-то люди бегают в саванах, окровавленных одеждах, с пластиковыми ножами. Веселятся по поводу самых жутких и отвратительных вещей. Жнецы, относившиеся к смерти серьезно, видели в этом проявление дурного вкуса.