Все традиции церковной иерархии перекочевали в науку, из-за чего она приобрела отличительные особенности именно религиозной, не научной, организации. Та же иерархия, тот же карьеризм и тот же династизм во всех деталях стал копировать таковой в любом другом заведении, а от религии т. н. большая наука взяла весь догматизм и безапелляционность утверждений со всё более отдаляющимся от обычного языком, терминологией. То, что можно выразить обычным словом, стало выражаться максимально отличным от повседневного термином, появились специфические словесные обороты, по знанию которых наряду с терминологией с пристрастием проверяли т. н. «градус» посвящённости сотрудника в науку. А, поскольку любая система всегда стремится вернуться к своему наиболее устойчивому (в случае с общественным порядком к первоначальному) состоянию, то религиозная догма в кратчайшие сроки стала пробиваться в науку, заменяя её при любом удобном случае.

Во избежания пристрастности будут приведены примеры догматизма и религии в науке, маскирующейся под научные теории.

Принцип неопределённости Гейзенберга, теория Большого Взрыва, многомерные пространства, неделимый заряд электрона – это лишь неполный перечень примеров, есть ещё. Разберём их по порядку.

1. Принцип неопределённости Гейзенберга и теория вероятности в целом. Считаются научными утверждениями, на первый взгляд. Но при внимательном рассмотрении они оказываются ложью от начала до конца. Суть принципа неопределённости в том, что точно нельзя определить скорость и расположение частицы одновременно. Чем точнее измеряется скорость, тем менее точно определяется местоположение некой элементарной частицы, чаще всего, электрона. Позвольте не согласиться с этим с точки зрения физики. Дело в том, что любая скорость – векторная величина, то есть, величина с направлением из родной точки в другую. Вектор строится по двум или более точкам в трёхмерной координатной системе, то есть, по вектору можно чётко сказать, в какой точке при знании начальных условий окажется объект. В том числе, и элементарная частица, которая такой же объект, как и прочие. И, что самое главное, вероятность любого события введена просто для удобства, так как для точного предсказания события нужно знание всех начальных условий, что не всегда возможно. Однако, эту удобную на определённом этапе абстракцию стали считать в буквальном смысле мерой, которая определяет, произойдёт что-то на самом деле или нет.

Из этого уже псевдоучёные вывели то, что существует некая неопределённость событий, хотя не спорят явно с тем, что причинно-следственные связи универсальны и определяют всё. Стараются делать это в скрытой форме, давя на эмоции и «жажду свободного выбора», которого нет, и которого никогда не может быть по тому же причинно-следственному закону. По нему же никаких вероятностей объективно не существует, а есть предопределённость всех событий везде и на все отрезки времени. Тут большая наука показывает своё религиозное лицо, незаметно или явно внушая давнюю и чисто религиозную идею об исключительности индивида из общих правил при следовании неким «особым» заветам. Звучит в общих чертах так: «Вы же не хотите быть рабом судьбы, лучше быть свободным в выборе и идти путём божьим». Как служение кому-либо может дать «свободу выбора», объяснения не даётся вообще, просто внушается, что быть «слугой более высокого уровня» почётно. Религия всех сортов, с богами и без, потому и существует много времени, что вообще эксплуатирует чувство избранности и раздувает его до крайности, что к беспристрастному исследованию мира не имеет никакого отношения. И, кстати, в принципе неопределённости Гейзенберга нет самокритики, необходимой черты любой научной теории (все теории от настоящей науки имеют хорошо составленный список нерешённых вопросов) отсутствие самокритики есть признак религии и маркетинга.