Я не раз чувствовала себя совершенно измученной, но ни разу не подумала о том, чтобы отклониться от намеченного курса. Я обязана с честью носить корону, принадлежавшую маме. Надеюсь, моя невестка не обижалась на просьбы отполировать ее до блеска.

Мамин водитель высаживает меня у дома 200 на Рандольф-стрит, и я, задрав голову, смотрю на небоскреб «Аон-центра». Должно быть, офис занимает огромную площадь. Видимо, мамин адвокат не скряга. Когда я выхожу на тридцать втором этаже, часы показывают ровно десять тридцать. Клэр, рыжеволосая красавица, провожает меня в кабинет мистера Мидара, где за столом темного дерева уже сидят мои братья и их супруги.

– Могу я предложить вам кофе, мисс Боулингер? – интересуется Клэр. – Или лучше чай? Бутылку воды?

– Нет, благодарю. – Нахожу свободное место рядом с Шелли, сажусь и оглядываюсь. Интерьер кабинета мистера Мидара представляет собой впечатляющее смешение нового и старого. Он выполнен в кричаще современном стиле с присутствием стекла и мрамора, но декорирован восточными коврами и предметами антикварной мебели. Возникает эффект успокаивающей прозрачности.

– Здесь очень красиво, – говорю я.

– Правда? – Кэтрин наклоняется вперед по ту сторону стола. – Я в восторге от стиля Стоуна[1].

– Да. Здесь столько гранита, что можно открывать карьер.

Она хихикает, словно над шуткой неразумного дитяти.

– Я имела в виду Эдварда Стоуна, архитектора.

– Ах, конечно. – Есть что-то, чего эта женщина не знает? Вместо того чтобы производить на меня должное впечатление, эрудиция Кэтрин подчеркивает мою невежественность, ее сила наводит на мысль о собственной слабости, ее компетентность во всех вопросах заставляет чувствовать себя такой же бесполезной, как утягивающее белье на Виктории Бекхэм. Я от всей души люблю Кэтрин, но это любовь, сдерживаемая страхом, – не знаю, результат ли это моей неуверенности или высокомерия невестки. Как-то мама сказала мне, что я обладаю всеми достоинствами Кэтрин, только еще капелькой неуверенности в себе. «И слава богу», – добавила она шепотом. Это был единственный раз, когда мама критически отозвалась о Великой Кэтрин, но даже это замечание укрепляет мои душевные силы.

– Изначально здание возводили для компании «Стэндард ойл», – продолжает Кэтрин, словно мне интересны подробности. – Если не ошибаюсь, его построили в семьдесят третьем.

Джей отодвигает свой стул так, чтобы не попадать в поле зрения Кэтрин, и очень комично зевает. Все внимание Джоада приковано к жене.

– Превосходно, дорогая. Это третье по высоте здание в Чикаго, – добавляет он и смотрит на Кэтрин так, словно ждет одобрения. Несмотря на то что мой старший брат – один из самых уважаемых молодых архитекторов, я чувствую, что он немного страшится женщины, на которой женат. – Уступает лишь Трамп-Тауэр и Уиллис-Тауэр.

Кэтрин поворачивается ко мне.

– Ты знаешь, Уиллис-Тауэр – бывший Сирс-Тауэр.

– Сирс-Тауэр? – спрашиваю я и тру подбородок в напускной растерянности. – Зачем универмагу целый небоскреб?[2]

Сидящий через стол Джей усмехается. Кэтрин же смотрит на меня так, словно не совсем верит, что я шучу вместо того, чтобы внимать и запоминать.

– В этом здании восемьдесят три этажа над землей и…

Игра в эрудицию по теме «Архитектура» заканчивается, когда открывается дверь, и высокий, взъерошенный мужчина вбегает в кабинет, слегка задыхаясь. На вид ему лет сорок. Он пятерней приглаживает волосы и поправляет галстук.

– Всем привет, – восклицает он и проходит к столу. – Я Брэд Мидар. Прошу простить, что заставил вас ждать.

Он обходит вокруг стола, здороваясь с каждым из нас за руку, пока мы представляемся. Интересно, моих братьев одолевает та же мысль, что и меня: зачем мама наняла этого молодого человека вместо мистера Голдблата, бывшего много лет семейным юристом?