– А как же Нинка – жена твоя ненаглядная? – спросил Всеволод.

– Ачто мне Нинка, – раздухарился Андрей, – да я за миллионы таких Нинок не один десяток оттрахаю.

Да, после очередного стакана Тюлькина понесло. Он вновь потянулся к бутылке, но не рассчитал и опрокинул ее на тарелку с соленьями.

Бдительный Бычаркин успел вовремя среагировать, и в соленья попала лишь маленькая толика спиртного.

– Этому больше не наливать, – предложил он, и начал разливать остатки водки по стаканам.

Такая перспектива Тюлькину явно не понравилась, и он встал из-за стола:

– А ну налей, диссидент недобитый.

И если б не сидевший рябом Эдуард, достал бы тюлькинский кулак до Севинового подбородка.

Посошок в этот раз получился скомканным и нервным.

Всей компанией наши соседи по гаражам собрались только в конце марта, потому что именно в это время Артем Палыч и Иван Чубатый начинали свой автомобильный сезон. Зимой их машины стояли в гаражах и безмятежно отдыхали.

В этот раз гаражных друзей пригласил активный участник коммунистических митингов Всеволод Бычаркин. Ему как-никак пятьдесят годков стукнуло, но груза этих лет он на себе не ощущал. Наоборот, с годами его политическая активность только увеличивалась. Да и на женщин он стал засматриваться как-то по-новому. Если раньше ему нравились женщины средних лет, то теперь его взгляд стал чаще задерживаться на прелестях молоденьких особей. Но разговор сейчас не о том.

К своему юбилею Всеволод подготовился основательно.

Посередине гаража он установил разборный стол и завалил его нехитрой закуской. В центре стола стояла банка с селедкой, которую окружали соленые помидоры, маринованные грибы, нарезанная большими ломтями докторская колбаса и чугунок с уже остывшей картошкой. Куски черного хлеба ютились на одном из углов стола.

От лица собравшихся гостей Иван Чубатый торжественно вручил юбиляру автомобильный пылесос и предложил выпить за именинника. Автомобилисты дружно выпили и без спешки принялись за закуску. А чего торопиться-то, если весь вечер впереди.

После первой наступила очередь второй:

– Давайте пожелаем Всеволоду безаварийного сезона. Пусть летает на своей ласточке и забот не знает, – предложил Андрей Тюлькин.

Мужички хором поддержали Андрея и потянулись стаканами к юбиляру.

После второй языки у собравшихся развязались, и Тимоха Трепалов возбудил всех на дискуссию: – Слыхали, мужики, какой-то французишка на бабе погорел.

– Не какой-то, – поправил его Эдуард Потехин, – а глава МВФ.

– Это что за МВФ такой? – спросил глуховатый Артем Палыч.

– МВФ, Палыч, – это международный валютный фонд, – пояснил Эдуард.

– Международные бабки, значит, – хихикнул Тимоха.

– Вот ведь как, на бабках сидит, да еще и баб щупает, – удивился Палыч.

– Так кто на бабках сидит, тот и первый щупальщик, – уверенно произнес Иван.

– Это они с жиру бесятся, – по-стариковски проворчал Палыч.

– А я вам скажу, мужики, не все здесь чисто, – вступил в разговор вечный диссидент Пафнутий Мочалов.

– У тебя, Пафнутий, всегда не все чисто, – махнул рукой Тимоха и предложил, – за здоровье именинника надо выпить.

Сказано – сделано. Стаканы глухо звякнули, их содержимое перелилось в утробы собравшихся. А потом селедочка, да с картошечкой.

Продолжая чавкать, Пафнутий продолжил дискуссию:

– А потому и нечисто, что человек в президенты Франции нацеливался, вот его и подставили. Уговорили горничную, она и разыграла сцену с попыткой изнасилования.

– Так там только попытка была? – с разочарованием спросил Палыч.

– Вот то-то и оно, что попытка, – подняв указательный палец, произнес Пафнутий.