Бытие-в-мире по Кьеркегору – это бытие-друг-с-другом. Возможность находить смыслы и чувствовать ценности наперед задана той сетью отношений, в которых человек себя обнаруживает. И, что особенно важно, человек не безучастен к окружающим его людям (сегодня мы бы сказали – к референтной группе). Человек не рождается натурным, чтобы стать культурным, а потом стать индивидуальностью, он в раннем младенчестве уже обнаруживает себя в паутине культур и традиций, но становление индивидуальности связано с уровнем, лежащем вне культурно-исторического пласта, на горизонте межличностного бытия-вместе-с-другими. Только на этом фоне он и может стать личностью. Таким образом, для Кьеркегора социальность имеет два разных значения. С одной стороны, это реальные люди, в тесных отношениях с которыми только и можно стать самим собой, а изоляция от людей однозначно препятствует саморазвитию личностного. С другой стороны, он резко выступает против всякой всеобщности, тотальности. Любые всеобщие непререкаемые законы развития общества представляются им своего рода гипнозом, усыпляющим человеческую персональность. Времена, в которые живем мы с вами, как и в эпоху Кьеркегора, в лучшем случае равнодушны к личностному росту отдельного гражданина. Это, по Кьеркегору, и есть часть условий бытия в этом мире. На этом фоне для человека все равно остается главная задача – родиться как самость. Стать личностью можно только вопреки обстоятельствам, то есть в конфронтации с ними.

Жизнь трудна, и это – ее имманентное свойство. Небо голубое, пол твердый, жизнь – трудная. И это хорошо, потому что для процесса становления личности одним из самых неблагоприятных факторов можно считать – парадокс! – легкую и беззаботную жизнь, жизнь, со стороны вызывающую зависть. Почему? Трудная жизнь настоятельно и громко требует появления Я, легкая жизнь лишь несмело предлагает это.

Следующее положение Кьеркегора – становление самости разворачивается в рамках мирского, бытийного и даже бытового существования человека. Все абстракции, в том числе и религиозные, относятся им к недействительному: становление личности осуществляется не в отношениях с Вечным Ты, а в плоскости бытия с обычными людьми. Определяя свое время, Кьеркегор сетовал: «Время и люди становятся все более недействительными». Эта характеристика подходит к любому времени: когда кто-то с пафосом учит, как жить, – от этого веет недействительным, от кого бы ни исходила истина в последней инстанции: от священника или инструктора райкома партии. Коммуникативное воздействие на ребенка, чтобы оно затронуло его потенциальную персональность, имеет поводом нечто действительное из его, ребенка, обыденности: «вчера у брата был день рождения», «учительница обидела», «потерял деньги на проездной»… Действительное – это то, что на меня оказывает действие, вызывает чувства, заставляет как-то с этой реальностью обойтись. Личность укрепляется не в фантазиях и не в абстрактных разговорах, но на фоне решения простых обыденных задач. Именно их Кьеркегор возвысил до статуса действительных. Все остальные разговоры, даже разговоры о нравственности и о мировой литературе, только тогда смогут получить потенциал развивающих личность, когда ребенок сможет как-то соотнести их с чем-то действительным, когда он захочет спросить о чем-то своем в связи с темой. Если ничего в разговоре не затронет, то и усвоения не произойдет.

Усвоение, по Кьеркегору, – акт, устанавливающий связь между становлением конкретной экзистенции и мыслимым содержанием сказанного и воспринятого, это субъективность в действии. «Нет никакой объективной истины – усвоение является истиной», – говорит Кьеркегор. В усвоении случившееся соотносится с собственной жизнью так, что в этом отношении что-то требуется от меня, от моей самости. Когда я понимаю, что должен как-то отнестись, может быть, что-то решить, – это