Самооценка мальчиков 11 – 12 лет также подвергается сильному воздействию. Они выглядят как дети или как «гадкие утята». Категорически не хотят общаться с девочками из собственного класса, потому что девочки выглядят уже не как они сами. Кроме того, девочки отталкивают и часто незаслуженно унижают своих одноклассников. По внешнему виду мальчика никогда нельзя определить, насколько развито его мышление. Рано развитый крупный мальчишка вовсе не всегда победит в философском споре, в то время как его соперник с высоким детским голоском изящно вскрывает несостоятельность каждого аргумента. В ситуации тревоги и стресса возможность воспользоваться новыми когнитивными способностями исчезает. Поэтому нейропсихологи из Великобритании пишут: «Подростки должны иметь в крови гормоны радости, без них интеллектуальная деятельность блокируется, в частности ухудшается доступ к лобным долям головного мозга. Эндорфины, таким образом, влияют на способность к принятию решений и определения последствий этих решений» (цит. по: Social-Emotional Education, 2010). И мальчикам, и девочкам раннего подросткового возраста нужны поддержка и одобрение взрослых. Но их собственные способности разбираться в происходящем все-таки постепенно растут.

Г. Цукерман пишет: «Хотя мышление школьников данной возрастной группы еще не так системно и абстрактно, как у более старших учеников, оно рефлексивно, дети способны осознавать процессы собственного мышления, умственные, речевые и мнемические стратегии. В знаменитом тесте Стандфорд – Бине только с 10 лет появляются задания дать определения абстрактным категориям жалость, любопытство, удивление. В устных и письменных пересказах текстов дети этого возраста уделяют гораздо больше внимания описанию мыслей и чувств действующих лиц, чем дети более младшей возрастной группы. Эти рефлексивные достижения в развитии когнитивных функций определяют появление нового уровня языкового общения: значительные области личного опыта могут стать предметом коммуникации, эмоционально-мыслительным событием, разделенным с другим человеком» (Цукерман, 1997).

Интенсивнейшее развитие эмоционального интеллекта приходится на этот возраст. Дети 11 – 12 лет несильны в решении логических задач, но необыкновенно продвинуты в области понимания человеческих эмоций. Американская исследовательница С. Хартер изучала возрастные изменения в понимании детьми чувств других людей. Она показала, что к концу младшего школьного возраста детям открывается то, что скрыто от всех 6 – 7-летних детей, – понимание амбивалентности чувств и относительности нравственных суждений. К примеру, младшие школьники затруднялись в анализе ситуаций, в которых они или кто-то испытывал противоположные чувства одновременно. Самое большее, на что они были способны, – это разложить реакции во времени: «Девочка сначала обрадовалась, что получила в подарок велосипед, а потом огорчилась, что в нем нет коробки переключения скоростей». В 11 – 12 лет анализ сложных эмоций оказывается посильным практически для всех детей, одновременно становятся возможны оценки типа: «Мой друг старается быть хорошим, хотя, если его сильно разозлить, он может быть невыносимым». К 12 годам в суждениях школьников о себе и других появляются обобщенные психологические категории, спонтанные психологические концепции характера и темперамента и социологические концепции групповых взаимодействий и лидерства» (там же, с. 46).

У подростков возникает новый уровень представлений о справедливости. При принятии совместных решений и распределении ценностей в расчет берутся мнения и интересы всех участников. Появляется взгляд на ситуацию с позиции внешнего наблюдателя, который знает, что такое равенство, справедливость пока подчиняется принципу «око за око – зуб за зуб», младшие подростки, как правило, не способны к милосердию. В моральных суждениях школьников начинает складываться ориентация на «золотое правило», правда, пока еще без учета всех возможных последствий собственных действий. Однако особенно активно развивается эмпатия, способность поставить себя на место другого, «залезть в его шкуру».