Я был взволнован словами учителя. До вечера моя энергия была на подъеме, и ночью я долго не мог заснуть. Следующий день начался как обычно. Мы с учителем занимались цигун у «радужного дерева». После завтрака я отправился в храм медитировать возле Золотого Будды, но сосредоточиться так и не смог. Беспокойные мысли осаждали меня. Сто дней без еды? Сто дней в темноте? Готов ли я к этому испытанию? Чем больше я думал о Бигуань, тем больше нарастало мое воодушевление, но вместе с ним и тревога.

Наконец кто-то из монахов похлопал меня по плечу:

– Сифу ждет тебя в своей келье.

Я пересек двор и, постучавшись, вошел в жилище учителя.

– Ты готов? – спросил мастер.

Я кивнул.

Сяо Яо поднялся с места, взял со стола керосиновую лампу, спички и благовония.

– Тогда пошли.

Учитель повел меня к неприметной, скрытой в глубине храма двери, которую я прежде не замечал. Он зажег лампу и отворил дверь. Мы шагнули в узкий коридор – немногим шире наших плеч, а потолка мы едва не касались теменем. Лампа бросала теплые отблески на холодные камни кладки. Коридор по спирали уходил вниз, и я вслед за мастером спускался в глубокое подземелье. Наши шаги раздавались на неровных плитах пола, нарушая царящую здесь тяжелую тишину. Наконец пол стал ровным – мы подошли к еще одной двери. Сяо Яо навалился на ручку, и она со скрипом поддалась. Мы вошли, и я захлопнул дверь за собой.

Мы очутились в небольшой прямоугольной прихожей.

– Здесь твой туалет, – сказал учитель, указав на стоявшую в углу деревянную бадью.

Затем он открыл еще одну дверь.

– А здесь твоя комната.

Свет лампы тускло озарял помещение. Мой новый «дом» представлял собой каменные покои, расположенные прямо под статуями Золотого Будды и Гуань-Инь, и имел пять метров в ширину и восемь в длину. Стены, пол и потолок были выложены огромными гранитными плитами. Я шагнул внутрь. Слева от меня оказался глиняный кувшин высотой чуть больше полуметра, накрытый деревянной крышкой. На крышке лежал ковш, сделанный из половины высушенной тыквы. У стены стоял деревянный стол около метра длиной, на столе – фарфоровая чаша с плоским дном. Белая, с голубым геометрическим узором, она была доверху наполнена рисовыми зернами.

У противоположной стены располагалась небольшая койка с соломенным матрасом, накрытым тонкой хлопчатобумажной простыней. Сверху лежало сложенное серое шерстяное одеяло. На полу возле кровати была желтая круглая подушка для медитации.

– За восемь лет практики ты хорошо подготовился к этому дню, Цзихуэй, – мягкий голос Сяо Яо наполнял комнату, по мере того как тень учителя наползала на стену. – Я уверен, ты успешно выполнишь Бигуань и тебе откроется райское блаженство.

Мастер зажег от лампы палочку благовоний и поставил ее в чашу с рисом.

– Я буду приходить ежедневно и всякий раз возжигать по одной палочке, – пояснил он. Завитки ароматного дыма взвились к потолку, и помещение наполнилось приятным запахом сандалового дерева.

– Между моими посещениями ты будешь медитировать и выполнять упражнения, которым я тебя обучил. Есть вопросы?

– Нет, сифу, – ответил я.

– Первые двадцать дней практики Бигуань ты ежедневно будешь получать по три штучки горных фиников. Жуй плоды медленно и внимательно, старайся глубоко прочувствовать их вкус, – Сяо Яо извлек финики из-за пазухи и протянул мне. – Жуй медленно, очень медленно.

– Да, сифу.