Ну, вот и она – ароматная линия. Она еще и тем хороша, что здесь конечных станций не бывает. Ляжешь в поезд в уголочке, и дремли сколько сможешь. Так. Куда же мне сегодня поехать: налево или направо? Поеду я сегодня направо. Там на одной станции есть пункт быстрого питания, ну там гамбургеры, сэндвичи, сосиски в тесте. Глядишь, чего-нибудь и обломится. Очень уж есть сегодня хочется, а подремать я еще успею. Оно на сытый желудок и дремлется приятнее.

А я вот что сейчас скажу, для чего нужны все эти пункты быстрого питания. Сюда люди приходят, чтобы выпить чего-нибудь покрепче и закусить. Да и в самом деле, не обедать же здесь этими сосисками и гамбургерами. Вообще, в метро из ста пассажиров два или три заходят, чтобы опохмелиться или, как они еще говорят, поправить пошатнувшееся здоровье. И лучше этих пунктов ничего и придумывать не надо. Здесь есть бутерброды и пластиковые стаканчики и, если уж так необходимо, найдутся люди с пониманием. Которые выслушают все твои проблемы, посочувствуют, может, даже и слезу пустят. А ведь еще наши классики писали, что нет ничего чище слезы человеческой или что-то в этом роде, сейчас уже и не вспомню. В худшем случае ваши проблемы выслушаю я и с удовольствием скушаю вкусную колбаску, которой вы меня за это угостите.

Кольцевая линия. Как же я ее люблю! Очень уж тут запахи резкие. И едой, бывает, пахнет, и несвежими вещами, и телами человеческими. Сейчас-то зима, этих запахов и нет почти, все в шубках, дубленках, сапогах. А летом совсем другое дело. Музыка, симфония для собачьего обоняния. Опять же, место для отдыха легче не найти. К примеру, едет в вагоне бомж, а тут они часто попадаются. Обыкновенный такой бывший интеллигент. Вонь, ой, простите, запах от него на весь вагон, его еще, бывает, амбре называют. Так вокруг него и нет никого, все так стыдливо носики отворачивают и бочком, бочком жмутся в другом конце вагона. А мне только этого и надо, я-то к запахам привычный, толерантный. Я рядом с ним свои лапы и вытягиваю, пока какая-нибудь паскуда не выпихает несчастного человека из его временного пристанища.

Нет. До чего же все-таки люди-человеки ненавидят своих собратьев. Разделили весь мир на своих и чужих и мордуют, и мочат «чужих», забывая о том, что все люди – свои, братья.

Тесно становится в вагоне. Народ все прибывает и прибывает, хорошо я тут в тупичке пристроился, и никто меня пока не трогает. Голод никуда не делся, но в тепле оно как-то легче переносится. Так вот, продолжу пока свои воспоминания про человеческую жизнь. Итак, дорос я до должности заместителя начальника управления. А тут как раз и подходит время денежки делить. Ну, бюджеты там разные, программы развития. Большая часть, конечно же, в центре остается, но и регионам надо иногда что-нибудь подкинуть. Приезжают к нам ходоки, просители разные. А мы-то важности на себя напустим, к нам просто так и не подойдешь. Все подарки везут, угощения. Хошь тебе коньяк французский, хошь – виски шотландский, хошь – крабы камчатские, хошь – икра астраханская. И все – наисвежайшее, ни в одном ресторане такое не откушаешь.

Эх. Опять я про еду вспомнил. Да и народу в вагоне чего-то много стало. Вот дамочки на службу едут, солидные, в шубках, московские штучки. У этих ничего не допросишься. Жадные! И ведь все у них есть: и мужья, и положение, а ни кусочком колбаски не поделятся. Одна от них в метро польза – пахнет приятно. Духи, дезодоранты, присыпки разные в нужных местах. Хороший аромат, влекущий и успокаивающий одновременно. Влекущий, потому что влечет меня к ухоженному женскому телу. А успокаивающий, потому как можете не суетиться, Василий, не обломится вам здесь ничего: ни ласки, ни колбаски. Вот так, одни воспоминания о женском поле и остаются в такой обстановке.