Михаил Рокицкий, член-корреспондент РАМН, завкафедрой детской хирургии КГМУ, депутат Государственной Думы РФ:

«По окончании института Саша создал группу «Представители медицинской общественности». К вопросам искусства он подходил гораздо серьёзней меня. Мне было достаточно сочинить стишок, а он, даже если это была не постановка чеховских миниатюр, а просто капустник для кого-то из друзей, всегда требовал репетиций, чтобы актёры знали текст. Моя жена Вера часто с ним выступала, но когда она пела по бумажке, совершенно искренне возмущался. Не было случая, чтобы он опоздал на репетицию. Саша, как правило, представал в образе Бубы из Одессы – в канотье, с тросточкой. Он прекрасно танцевал, пел, доставляя удовольствие и другим, и себе. Притом, что характер у него был непростой: кто-то хорошо сказал, что он был добрый, но свирепый. Во имя грядущего творения он мог и наорать на человека. Но в его устах это было не обидно, даже мат звучал иронически, не пошло. Когда он умер, я написал в память о нём песню:

Вадим Кешнер, актёр Казанского русского театра им. Качалова, народный артист России:

«Всё начиналось с Клуба медработников на углу Маяковского и Бутлерова. Там мы впервые с Санечкой встретились в 1959 году, и там началось настоящее творчество. Он создал коллектив единомышленников той группы крови, к которой сам принадлежал, говоря медицинским языком. Причём это было на два шажка раньше, чем СТЭМ, раньше, чем КВН. Надо отметить, что вкус у него был безукоризненный. Его репризы, его выступления, его ведение концертов были настолько индивидуальными, эмоциональными, интеллигентно вкусными, что это не могло не подкупать. И никакой пошлости, подачи на „ха-ха“. Он обладал необыкновенным тембром голоса, очень выразительным. И, конечно, энергетика, желание самовыражения, самовыявления – он не мог не заразить этим своих соратников. Как великолепно было вечное соревнование КАИ и мединститута! И невероятно несправедливый ранний его уход – я считаю, что этот человек был запрограммирован и заделан на больший срок и на дальнейшие свершения».

Роза Богоудинова: «Когда я пришла на «Профессор-шоу» в оперный театр (это были уже 90-е годы), они вышли на сцену – Гришин, Шер, ещё кто-то из стоматологов – и из зала раздался голос: «Вот стоматологи стоят, как зуб не вырвешь – так и их!» Это, конечно, было

явление в городе. Как это было остроумно и талантливо! Это было высокоинтеллектуальное представление. Просто так сидеть и хихикать с ними не получилось бы. В их интермедиях, сценках, песнях, шаржах была мысль, и зрителю надо было думать. И я порой недоумевала, как же это всё в них совмещается? Только что на сцене человек пел, танцевал, играл на гитаре – и вот он уже с портфелем идёт на работу, будет лечить, учить, руководить. Наверно, это определялось глубиной их понимания, они не считали, что это как-то повредит их авторитету или статусу. Им было интересно так жить».