Это было тем более оригинально, что имя не шло ей совершенно. Матовый цвет лица, густые черные волосы, обворожительные темные глаза, фигура и походка богини, руки, ослеплявшие современников своей красотой и изяществом. Известный ценитель женской красоты князь Петр Вяземский так описывал Евдокию-Авдотью в письме к одному из своих друзей:

«Вообще красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнегреческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, дружелюбное…»

Родители Евдокии рано умерли и ее взял на воспитание бездетный дядя – Михаил Михайлович Измайлов, который состоял при императоре Павле Первом московским главнокомандующим. Вообще фамилия Измайловых принадлежала к избранным кругам столичной аристократии и состояла в близком родстве с Юсуповыми, Нарышкиными, Гагариными. Знатная, красивая и богатая Евдокия получила к тому же основательное по тем временам образование. Помимо обычного набора: языки, изящная словесность, музыка, танцы, – девушка основательно познакомилась с точными науками, историей, географией, литературой.

В доме главнокомандующего собирался не просто цвет московского общества – там почти ежевечерне появлялись те, кто определял, как бы сейчас сказали, «общественное настроение» России. Евдокия рано пристрастилась к серьезным разговорам о политике, философии и даже экономии. Но самой большой страстью в ее юной жизни была… математика. Да-да, когда ее сверстницы-барышни обливались слезами над французскими сентиментальными романами, она изучала всевозможные квадратные корни, дуги и касательные.

Не заметить веселившуюся на великосветских балах юную красавицу было невозможно. Московские старухи, большие любительницы сватовства, уже предрекали Дунечке Измайловой одну блестящую партию за другой, когда в судьбу девушки властно вмешался… император Павел. Дело в том, что оба брата Измайловы в свое время сохранили верность императору Петру Третьему, покойному мужу императрицы Екатерины, отказались от службы и удалились в свои поместья. Взойдя на престол, Павел сделал старшего брата главнокомандующим Москвы, как уже говорилось. Для младшего он уже ничего сделать не мог и решил осчастливить его сиротку-дочь.

По высочайшему повелению ей в женихи был назначен князь Сергей Михайлович Голицын. Недалекий, чтобы не сказать – глупый, немолодой, чтобы не сказать – старик, богатый, но с некими противоестественными наклонностями, о которых шушукались в обеих столицах – какое счастье он мог дать молодой, умной красавице? Но с монархом шутки были плохи: одну супружескую пару, осмелившуюся повенчаться без его ведома, он посадил в крепость на хлеб и воду. Как мог поступить Михаил Измайлов? Лишь поблагодарить Павла за милость.

«Письмо Ваше, в коем Вы благодарите меня за племянницу Вашу, я получил, и очень рад, что через сие мог дать Вам знак моего к Вам благорасположения, с коим и пребуду к Вам навсегда благосклонным,» – написал Павел дядюшке Евдокии 5 декабря 1796 года.

– Да, папенька любил устраивать неожиданные браки, – задумчиво отозвалась Като, вспомнив внезапное решение Павла о свадьбе генерала Багратиона и совершенно не подходившей ему графиней Скавронской. – И что же дальше, Мари?

– Летом 1799 года (два с половиной года все-таки потянули!) Евдокия Измайлова стала княгиней Голицыной. На первых порах она думала, что обычная супружеская жизнь, а главное, дети, заменят ей отсутствие любви, кстати, взаимной. Но фактической женой князя она так и не стала.