Елизавета отказалась от предложенного императрицей чая, хотя свекровь, желая, видимо, несколько сгладить ситуацию, собственноручно разлила его по чашкам, ни прибегая к помощи слуг. Но отказ невестки так взбесил ее, что она выплеснула содержимое ее чашки в камин, а затем запустила туда же и сам хрупкий фарфоровый предмет.

Император ничем не выражал своего неудовольствия великой княгине лично, но в то же время позволял себе резкие и колкие выходки против невестки без всякого на то повода. Впрочем, он в точности так же относился и к супруге Великого князя Константина, и к собственным сыновьям, а постоянной жертвой его гневных и необузданных поступков была супруга. Которая, естественно, отыгрывалась на невестках.

После неудачного сватовства Густава IV к великой княжне Александре Павел Петрович хоть и назвал свою дочь жертвой политических расчетов, считая виновной во всем происшедшем нелюбимую мать-императрицу, но и сам через три года оказался в подобной же роли.

В то время Австрия, объявив войну революционной Франции, изо всех сил стремилась привлечь на свою сторону Россию в качестве союзника. Не мудрствуя лукаво, австрийские дипломаты прибегли к известному с давних пор девизу государства: «Ты, Австрия, брачуйся». Другими словами, основным дипломатическим методом имперцев были выгодные династические браки. И в 1798 г. с их стороны поступило предложение о браке Александры Павловны и эрцгерцога Иосифа, брата австрийского императора. Павел отнесся к этому положительно, усмотрев с таком союзе противовес против все более набиравшего силу Наполеона, и великая княжна опять стала игрушкой в дипломатических играх.

Об обручении Александры Павловны и эрцгерцога Иосифа договорились необычайно быстро, причем параллельно шли переговоры о браке второй дочери Павла – Елены – с наследственным герцогом Мекленбургским-Шверинским Фредериком, также закончившиеся успешно. Император, как всегда, действовал стремительно и бесчисленных церемоний не устраивал. В честь двойного обручения был дан довольно скромный бал, и женихи отбыли из Петербурга в свои владения готовиться к приему будущих жен.

– Мари, – спросила Като свою фрейлину незадолго до бракосочетания своей сестры, – почему все так спешат избавиться от Александрины? И Елену срочно выдают замуж, хотя она ненамного старше меня?

– Это политика, ваше высочество, – осторожно ответила фрейлина. – Высокая политика, в которой задействованы только высокие персоны.

– Но сестры почти не знают своих женихов! И не любят их!

– Особы царской крови чрезвычайно редко вступают в брак по любви. Корона, к которой вы, ваше высочество, так стремитесь, мало кого делает счастливым. Особенно женщин.

– Значит, мои сестры будут несчастны?

– Боюсь, что если даже случится чудо, счастливы они будут недолго. На месте ваших августейших родителей, я бы включила в свиту каждой из великих княжон несколько преданных им лиц…

– Зачем?

– Предосторожность никогда не бывает лишней, – туманно ответила фрейлина и перевела разговор на другую тему.

Императорская столица давно, еще со времен Екатерины II, так не веселилась… Венчание Александры Павловны с эрцгерцогом Иосифом и Елены Павловны с герцогом Мекленбурнским произошло в середине октября 1799 года. На сей раз торжества, посвященные двум парам новобрачных, были пышными и растянулись на целый месяц.

Их с особым удовольствием устраивала императрица Мария Федоровна. Она была счастлива еще и потому, что на этот раз брак старшей из ее дочерей состоялся без каких-либо осложнений, что можно порадовать праздниками теперь уже великих княгинь Александру и Елену. А они проводили в родном Петербурге последние недели. Затем пришло время собираться в дорогу.