– Будут, – согласился я. – По поводу результатов следствия.

– А какие могут быть результаты? Все случилось только вчера. О результатах говорить рано. Если по горячим следам не задержали, то не скоро получится.

– Это то самое, что по телевидению показывали? – поинтересовался майор Саврентьев. – Как ювелирную лавку грабили?

– Да, мы дали на областное телевидение запись с внутренней камеры. Только это не ювелирная лавка, а солидный ювелирный магазин, по товарообороту один из крупнейших в городе. Весьма, надо сказать, солидный. Там по телевидению еще погоню показывали, когда инспектора ДПС ранили. Вы смотрели, товарищ майор?

– Смотрел. Мне понравилось, признаюсь, как хладнокровно вели себя бандиты. И не понравилось, как перепуганы были инспекторы ДПС. Их видеозапись тоже по телевидению прокручивали. А бандиты действовали выверенно, без волнения, с настоящим боевым хладнокровием. Сначала они никак не показывали свои намерения. И действовать стали по какой-то команде.

– А где вы видели, как они начали действовать? – Капитан юстиции спросил быстро, с откровенной подозрительностью, и при этом зашмыгал носом-«хоботом», словно принюхивался. – Они же начали действовать еще до того, как в магазин вошли.

Майор слегка смутился, но все же ответил внятно:

– Внутренняя камера установлена против большой уличной витрины и стеклянной двери. У меня большой телевизор. Там изображение крупное. Было видно, как они по крыльцу поднимаются и о чем-то говорят. Один при этом сильно жестикулировал. Возможно, намеренно, чтобы внимание охранника на крыльце отвлечь. А потом и началось – застрелили того, первого охранника, когда он опасности не ждал, надели маски и ворвались в магазин… Запись, как я понимаю, у вас. Лица идентифицировать вам не удалось?

– К сожалению… При укрупнении лица расплываются на квадратные пикселы. Идентификации такие лица обычно не подлежат. А с расстояния, да еще через стекло, лиц не разглядеть. И в самом магазине никто из них маску не снял и перед камерой не сплясал.

– А машина, на которой они уехали? – спросил я. – Лариса же номер запомнила.

– Номера принадлежат совершенно другой машине. Сняты в гараже в Чапаевске. Хозяин машины умер две недели назад. Наши сотрудники навестили семью умершего. Проверили. Гараж оказался вскрытым. Номера пропали, хотя машина на месте.

– Инспектора ДПС стреляли по машине. Пробоины должны быть… Искали, кто в ремонт обратится?

Следователь даже фыркнул возмущенно:

– Не первый день работаем. Конечно, искали. Инспектор, который стрелял, уверяет, что первая пуля ушла в асфальт, а вторая и третья пробили заднюю дверцу внедорожника. Такую машину и искали. Даже по частным мастерским прошлись. По всей области. Никакого следа. Правда, в одном магазине автозапчастей заднюю дверцу заказывали. Но заказывали за три дня до нападения на магазин. Тем не менее мы машину проверили. Там не пулевые пробоины, а просто ржавчина краску проела вокруг дверной ручки. А машина такая же, такого же цвета.

– А какая машина была?

– Этим вопросом не я занимаюсь. Офицер из моей бригады. Потому я могу что-то передать неверно. Внедорожник – это точно. Кажется, «Шевроле Тахо». Но я в машинах плохо разбираюсь, потому могу напутать.

– Чай готов, мужчины, – позвала нас в это время на кухню Лариса.

Я, честно говоря, пить хотел еще в аэропорту, сразу после приземления. Но там сначала было не до того – я искал тех, кто меня встречает, а потом уже и забыл о своем желании. Сейчас вспомнил и потому двинулся на кухню первым. Остальные – за мной.

Расселись на кухне за небольшим столиком. Я сел в углу. Мне почему-то показалось, что именно в этом месте обычно сидел мой старший брат. У него, офицера ВДВ, прошедшего две чеченские войны, должны превалировать те же чувства, что и у офицера спецназа. Место в углу закрывалось с двух сторон, эти стороны были безопасными. Может быть, что-то я о брате думал не правильно или не совсем правильно, тем не менее эти мысли как-то сближали меня с ним, хотя сильно близки мы никогда не были – сказывалась разница в возрасте. Братья, у которых небольшая разница в возрасте, обычно бывают товарищами по детским играм. А во времена моих детских игр Евгений уже школу закончил и был курсантом военного училища. И я играл со своими товарищами, но не с братом. И при всем при этом по крови он оставался моим ближайшим родственником. Не отдаленным, а именно ближайшим. Так я к нему всегда относился.