Лекции М. В. Панова были, бесспорно, уникальным событием в филологической жизни 60 – 80-х гг. На эти лекции Панова студенты буквально рвались, заранее занимая места (опоздавшие сидели в проходах, стояли вдоль стен амфитеатра…). Съезжалась «вся лингвистическая Москва». Приходили коллеги Панова – известные ученые (например, Е. А. Земская), регулярно посещали их профессора и преподаватели факультета (как сейчас вижу Олега Сергеевича Широкова, из года в год входившего в аудиторию следом за лектором и усаживавшегося на «свое» место в первом ряду). Панов – единственный на моей памяти университетский лектор, каждая (!) лекция которого завершалась горячими аплодисментами слушателей. Лекции были глубоки по содержанию (за кажущейся простотой – яркие прозрения о природе языка). Они были блестящими по исполнению – это был чарующий театр одного актера.
Но не только сказанным был обусловлен успех лекций Михаила Викторовича. Лектор являл пример гражданского мужества, образец того, что в любой обстановке можно оставаться порядочным человеком, не терять своего достоинства. Думаю, всё это отчетливо осознавалось аудиторией и было в то время очень важно для формирования нравственных ориентиров в сознании студентов. На лекции Панова ходили с тем же тревожно-радостным чувством, с каким открывали свежий номер «Нового мира», или слушали песни Окуджавы и Высоцкого, или стремились попасть на поэтический вечер либо на премьеру в «Современник».
В МГУ М. В. Панов обсуждал только что вышедшие работы, например в конце 60-х – четырехтомник «Русский язык и советское общество» (запомнилось удивительное чувство стиля докладчика, четко и остро реагировавшего на нюансы полемики). На кафедре русского языка М. В. Панов обсуждал и готовящиеся к печати публикации – учебник по фонетике и фонетический раздел учебника под ред. В. А. Белошапковой. На филологическом факультете Михаил Викторович нашел единомышленников – многих из авторов «Словаря юного филолога». Здесь же он выступал в конце 70-х с докладом, в котором представил неосуществленный, к сожалению, проект толкового словаря нового типа – словаря «наивных», по Щербе, определений слов. Идея была воспринята с интересом, но должной поддержки тогда не нашла. Он вновь примерно на два десятилетия опережал свое время. Тогда, в конце 70-х, на кафедре и на факультете (да и в целом в нашей науке) не было сегодняшнего интереса к языковой картине мира. Теперь, если бы Михаил Викторович вновь обратился с призывом писать словарь наивных понятий, он нашел бы много сторонников. Поздно…
Хочу сказать еще об одном. Думаю, по-человечески правильно и справедливо, что филологический факультет МГУ нашел, пусть и с изрядным опозданием, возможность исправить вопиющую несправедливость 70-х: Михаил Викторович Панов, истинный университетский профессор по роду своей многолетней лекционной деятельности, по своей высочайшей научной квалификации и уникальному педагогическому мастерству, лектор, которого искренне уважали студенты, ушел из жизни, будучи формально профессором МГУ (уточнение: профессором на полставки, в дополнение к основной профессорской работе в Открытом университете, – вряд ли умаляет значимость решения, что четыре года тому назад было принято на факультете). У кафедры русского языка и у М. В. Панова были планы творчески переработать с учетом изменившейся научной ситуации «Словарь юного филолога». Эти планы, к сожалению, не успели осуществиться.