З.: Я вспомнила, как он говорил про Бархударова. Ну, Бархударов же довольно мало сделал в жизни… почти ничего, надо сказать.

П.: Что Бархударов?

З.: Ну, довольно мало сделал в жизни, в смысле написал, почти ничего. Ну, вот хрестоматия есть, учебник есть – Бархударов и Крючков, там, ну, я не знаю, сколько статей… и он обычно начинал работу и никогда не кончал. И Виктор Владимирович про него так говорил: «партработник от языкознания», что он всегда был комиссаром при ком-то, при каком-то большом ученом. Вот. Но человек он был в каких-то смыслах очень хороший.

П.: Кто – Виноградов или?…

З.: Бархударов, Бархударов. Могу сказать совершенно вот такую личную вещь. Я здесь не рассказывала, как я занимала деньги, нет? Значит, был тяжелый период в моей жизни, когда мне надо было переезжать из коммунальной квартиры срочно и покупать кооперативную квартиру. Денег у меня, конечно, не было, и мне приходилось занимать, ну, может быть, у десятка или больше людей. Приходилось занимать понемногу у очень многих, и все люди вели себя по-разному. Вот я очень хорошо помню нескольких. Вот как себя вела Шведова. Она была моим непосредственным начальником. Я, значит, молодая женщина, работаю у нее в отделе, в секторе это тогда называлось. Я сказала: «Наталья Юльевна, не могли бы вы мне дать взаймы», там, «на такой-то срок», ну, не помню, там, сколько, предположим, «триста рублей». Она так на меня посмотрела и сказала: «Елена Андреевна, надо уметь жить по средствам». А у меня была ситуация критическая, но я ей не объясняла, какая. Я сказала: «Хорошо, Наталья Юльевна». После этого я стала думать, у кого бы мне еще занять. Все-таки занимать надо у людей, у которых есть деньги, понимаете? Обычные мои сверстники – у них не было денег. А были деньги у людей в основном старше меня. Я, значит, решила попробовать у Бархударова. Я подошла к нему и говорю: «Степан Григорьевич, не могли бы вы мне дать взаймы», ну, предположим, «четыреста рублей». (Громко) Я говорю: «Степан Григорьевич, не могли бы вы мне дать взаймы четыреста рублей?» Он сказал: «Хорошо, дорогая, в четверг принесу». (Г. усмехается.)

П.: И принес?

З.: Ну, конечно, принес, всё, да.

Т.: Ни зачем, ни когда вернете…

З.: Ни зачем, ни почему, ни на какой срок…

Т.: Да.

З.: Да. Вот.

Т.: «Хорошо, дорогая…»

З.: Да. Вот это вот характер, понимаете?

П.: Всем приказано было громить этих самых – тех, кто поддерживал Синявского и Даниэля… как они назывались?., (пауза) диссидентов.

З.: Да.

П.: Ну, Бархударов не мог не выступать, директором был уже Филин, он должен был, иначе он не мог бы дальше работать. И Бархударов сделал такое длинное выступление. Он минут двадцать говорил: «Нам нужен дом. Это здание не годится, оно мало. В этом доме должно быть то-то, то-то», он перечислял, там, какое-нибудь машинописное бюро, ксерокопирующий кабинет. Последняя фраза: «Что касается всей этой истории, то я ее не одобряю». (Слушатели смеются.) Он не одобряет.

Т.: Ушел.

П.: Это похоже на Реформатского. По секторам надо было выступать, честить. Реформатский начал свою речь: «Вот вы молодежь, вы не знаете, что такое фашизм, а я знаю, поэтому я так настороженно отношусь ко всем случаям, когда снова забрезжит перед нами возможность фашистских репрессий». А про кого он говорил?., говорил ли он (слушатели смеются)…

Т.:…про эту сторону…

П.:…про германцев или говорил он про других фашистов…

З.: Из чего мы заключаем, что все люди неоднозначны, в том числе и Бархударов. Он, конечно, был личность, и такая интересная, и самобытная, и всё, ну, вот как он мне давал деньги взаймы – это же очень…