Аня прошла во двор, остановилась у крыльца домика брата, постучала по перилам. Из двери выглянула жена брата – Шура.

– А-а-а… Явилась, не запылилась, наконец-то… Вижу, как ты уже хвостом метешь перед нашими парнями… Не успела приехать, как начала крутить! Жду ее, жду с покупками, а ее, как корова языком слизала! Вертихвостка! Нахлебница! Только тебя не хватало здесь! Давай продукты, гулена, что зенками лупаешь!? Глаза б мои тебя не видели…

– Шура, ты чего? Что я тебе сделала, что ты всегда злишься на меня?– невольно расплакалась Аня.

– Поплачь, ишь ты… пойди папочке пожалуйся, как тебя, сиротинку, обижают здесь… Иди уже отсюда!

На крыльцо вышел Сергей, муж Шуры. Он был совсем глухой, когда отец перед войной после тюрьмы забрал его и увез с собой в поселение. Как и все пацаны, в детстве он был шкодливым, отец часто бил его. Он кричал от боли до посинения, потом, видно, что-то нарушилось в голове или еще что произошло: он в один миг оглох. Сначала немного, потом глухота усилилась, он носил с собой специальную слуховую трубочку, если надо услышать кого-нибудь при разговоре. Отец его и забрал с собой, чтобы легче Мане одной с Аней справляться. Сергей рано женился, поселился в домике в одном дворе с отцом, теперь он жил со своей семьей: у них уже трое детей – Анатолий, Владимир и Вера. Шура и пошла за него только потому, что других уже не дождалась, – никто не сватался, да и мужиков-то не было в поселке.

Низенькая, толстая, неповоротливая, как кубышка, она была намного старше Сергея, злобная сплетница, интриганка. Поэтому и в деревне ее не любили. А за Сергея пошла с умыслом: считала, что у его отца много денег, раз позволил себе купить такую усадьбу по приезде в поселок. Огород, сад, два домика, хозпостройки, хороший просторный двор – все это понравилось Шуре, когда она познакомилась с Сергеем. Несмотря на его глухоту, она терпела его, только всегда ворчала и ругалась на него, называя пнем, глухопаром, но не уходила, надеялась, что отец все же отделит сына и купит им дом побольше, а уж там она развернется. А тут приехала Анна. И Шура, как с ума сошла: злилась без причин, ругалась и ворчала, что теперь никакой жизни ни ей, ни детям не видать. Поэтому и с девушкой так себя поставила и обижала ее, каждый раз выискивая, к чему можно придраться. Сергей не слышал, о чем разговаривали Шура с сестрой, но увидел, что сестра плачет, и сказал:

– Не обращай на нее внимания, Аня, – она всегда такая.

– Да какая она Аня? Нюрка она и есть Нюрка… А то придумали – Аня!– со злостью крикнула Шура, унося продукты в дом.

Аня быстро пошла от их домика к своему. Так больно: ее ни за что обидела совсем чужая тетка.

Она вытерла слезы и постаралась успокоиться, вошла в домик, прибрала все, что купила, ушла на кухоньку, чтобы поставить чай. Отец хмуро глядел на нее, мачеха молчала, как всегда, ни о чем не спрашивала. Девушка чувствовала, что она здесь чужая. Разговор не складывался. Она заварила чай, поставила пиалы на стол, нарезала хлеб, выставила домашнее масло, сахар и рукой показала, что можно почаевничать. Присела сама с края стола и подвинула к себе хлеб.

– Шурка снова ругалась? Не бери в голову – она такая и есть. Всем порядки свои устанавливает. А ты не обращай внимания, позлится и отстанет. И не плачь… Это не поможет. Надо показать ей, что она тебя совсем не интересует. Перебесится со временем. Снова в тягости, а норов не может сдержать. И в кого только такая уродилась: вроде баба как баба, но надо же…– проговорил задумчиво отец, качая головой.

– Как же не обращать внимания, мы все-таки родственники. И я ей ничего не сделала, за что она так меня ненавидит?– тихо проговорила Аня. Помолчав немного, она спросила:– А что такое – в тягости?