Дождливый и золотой октябрь сменился слякотным и плешивым ноябрём. Дороги стали скользкими, а тротуары – грязными. Листва с деревьев полностью опала, оголив чёрные, насквозь промокшие от постоянных дождей стволы. Город стал серым и неприметным. Это была их первая осень, которую Тузик с Анитой имели возможность наблюдать из окна своей квартиры на Таймс-Сквер. Пейзаж за стеклом не приносил ни радости, ни вдохновения. И если бы не ярко-оранжевая высотка, стоявшая во дворе по соседству и отчаянно повышавшая настроение местным жителям, Тузику уже давно бы приспичило утопиться.

– Ешь. – Анита поставила на стол тарелку с пастой Болоньезе.

– Спасибо! – Тузик отложил свежий номер «Собачьей правды», взял в лапы вилку и жадно принялся поглощать пищу.

Совсем недавно он смог побороть в себе все последствия лихорадки, включая остаточный кашель. Температура больше не повышалась, и у Тузика разыгрался бешеный аппетит. А не далее как неделю назад Анита чуть ли не силой впихивала в своего мужа порции еды, хотя он отчаянно сопротивлялся есть.

– Ты сегодня долго? – спросила Анита и потёрла шею.

– Нет, – радостно ответил Тузейло, – после обеда уже дома буду.

– Ну наконец-то! – Анита продолжала тереть шею. – Ай, больно…

– Болит до сих пор? – спросил Тузейло

– Болит, – недовольно ответила Анита. – Да ещё и ты ночью когтем задел…

– Извини, – бросил Тузик и принялся пережёвывать макароны, продолжая изучать газету.

Год назад Анита проработала в школе примерно два месяца, и у неё успела открыться определённая учительская интонация, от которой становилось не по себе даже её коллегам. Что уж говорить про провинившихся учеников, которые имели глупость совершить проступок у неё на уроке! Строже Аниты, возможно, в школе была только Вегетта, преподававшая щенкам математику. На Тузика, правда, фирменная интонация жены редко действовала, отчего Анита порой впадала в ступор, поскольку не знала, что делать в таких случаях.

– Я вот одного понять не могу, – продолжала Анита, – что оса делала у нас в квартире в конце октября? Они уже уснуть все должны в это время, а тут…

– Ну ладно уже, забудь, – прервал жену Тузик.

– Да как тут забыть-то? – возмутилась Анита и вновь запричитала: – Мне уже, мягко говоря, поднадоело каждый день шею содовым раствором мазать! Да ещё сладкий чай пить прописали! А мне, между прочим, фигуру беречь надо! Нет, все собаки как собаки, одни спаниели на ос так реагируют! Я еле отсидела MGA – было очень больно…

– Ты была великолепна! – решил успокоить жену Тузик, кивнув на золотую косточку от MG-TV, украшавшую нишу над барной стойкой.

– Ужасная церемония! – скривилась Анита. – И какому дураку пришло в голову проводить такое мероприятие в этой дыре? Половина стадиона просто убежала с концерта…

– Что, всё было настолько плохо? – не поверил Тузик.

– Пошёл дождь, Тузик. А в этой Рио-де-ла-Плате стадион с открытой крышей. Видел бы ты этих «звёзд», у которых просто морды перекосило, когда они увидели, что их грим потёк! – Анита улыбнулась. – Одни только парни из группы “Vegas” не унывали и продолжали плясать на трибунах, заводя оставшуюся публику. Я тут недавно узнала, что они, оказывается, наши, аргентинские. Просто прославились в Нью-Йоркшир Терьере. Хорошие парнишки, а самое главное – не зазвездившиеся, что даже странно.

– Это та группа, где бигль и джек-рассел терьер поют? – Тузик начал постепенно вспоминать коллектив, о котором рассказывала Анита.

– Да, – Анита улыбнулась, – у них ещё третий солист есть. Энтлебухер зенненхунд. Зовут Юваль, Аньке шоколадку подарил…

– Дорогая, я вижу, тебя на молоденьких потянуло? – Тузик расхохотался. – Ты смотри, обычно это плохо заканчивается!