Нас неплохо кормили в столовой неподалеку от казарм. Маршируя по улицам, роты распевали красноармейские песни. Взводы по очереди несли караульную службу. Однажды, когда наш взвод был дежурным, я, стоя на посту, в три часа ночи задремал минут на пятнадцать. Бдительный старшина, командовавший нашим взводом, неслышно утащил мою винтовку. Стряхнув сон и не обнаружив ее, я тихо прокрался в караульное помещение, где нашел свою СВТ в оружейной пирамиде. С ней, незамеченным, вернулся на пост. Спустя час старшина, приведший мне смену, с изумлением проверял номер моего оружия, чтобы убедиться, что это все же моя СВТ.

Увольнительные для посещения семей нам выдавали раз в неделю. Мы видели, как пустеет город. На улицах без карточек дешево продавались редкие виды продовольствия: сахар, невиданный прежде яичный порошок и прочее. Стало понятно, что распродавались запасы, которые уже не было возможности вывезти.

Власти и командование укрепрайона, наверное, делали для обороны все возможное и призывали всех жителей встать на защиту города. Вместе с тем принимались меры, чтобы в случае захвата города противником он не мог получить действующие нефтепромыслы, заводы, транспорт. Вероятно, немецкое командование как раз рассчитывало захватить и использовать нефтепромыслы, заводы, имевшиеся в городе ресурсы – налетов авиации пока не было.

Ночами с севера доносился гул артиллерии, на горизонте виднелись вспышки. Настроение было бодрым. Все были готовы к тому, что в любой момент нас бросят на приближавшуюся к городу передовую, а о последствиях никто не думал.

Однажды вечером командир роты послал меня в обком комсомола, находившийся неподалеку на проспекте Революции. В приемной секретаря уже сидело полтора десятка наших бойцов, в основном девушек. Поочередно вызывали в кабинет на беседу к секретарям и представителю ЦК ВЛКСМ Осипову.

«Что будешь делать, если окажешься на территории, захваченной противником?», – спросили меня. Ответил без раздумья: «Искать связи с партизанами, доставать оружие для борьбы с оккупантами». Еще пара подобных вопросов и ответов, и, после некоторого ожидания в приемной, мне сообщили, что направляюсь на курсы подготовки партизан для действий в тылу врага. Отпустили домой, чтобы через день явился в обком в полной готовности к выезду.

Это был ошеломительный поворот, открывавший возможность быстро пройти военную подготовку и участвовать в боях. Забежал в казармы, доложил командиру, сдал оружие, захватил сумку и отправился домой. Родители и сестра приняли все как должное. Съездил попрощаться с сестрой мамы – моей тетей Полей и ее мужем П.М. Чернышевыми, не скрывавшими своего огорчения. Случайно встретил Иру, которая загорелась поехать со мной на партизанские курсы, но была сильно простужена.

В назначенный день ранним утром в обком комсомола пришли пятеро: четыре девушки с большими корзинами и я с портфельчиком с мылом, полотенцем и трусами. Меня назначили старшим. Осипов вручил мне предписание, в котором говорилось, что все учреждения должны нас поддерживать и обеспечивать передвижение. Он сказал, что направляемся в партизанскую школу в Москву поездом через Кизляр, Астрахань и далее. Но обстановка все время меняется, поэтому в Астрахани мы должны явиться в окружком комсомола, передать запечатанный пакет и действовать по указанию окружкома.

С главного вокзала на местном поезде отправились в Гудермес. Там через военного коменданта вокзала получили пустой вагон-рефрижератор в длинном составе рефрижераторов с продовольствием, направлявшемся в Москву. Охранявшие поезд военные моряки во главе с главстаршиной очень интересовались девушками, тем более что в их корзинах имелись пироги и другая домашняя еда. Поезд отправился вечером, чтобы Червленский мост, уже контролировавшийся немецкой авиацией, пройти в темноте.