Первое представление о сути и преимуществе экономического мышления, а также о принципах эффективной организации и управления производством получил из двухтомного повествования Г. Форда о своей жизни и деятельности. Мне казалось, что в нашей стране необходимо реализовать фордовские способы хозяйствования и управления.

В поисках объяснения ставшего таким сложным всего окружающего я изучил «Коммунистический манифест», воспринятый мною как достаточное обоснование исторической правоты коммунистов. Книгу Г.В. Плеханова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» читал с радостным чувством углубления в научное понимание развития общества. Затем, в 1940 г. приобрел и изучил книгу Г.Ф. Александрова «Очерк истории новой философии на Западе» – познакомился с важнейшими идейными направлениями и крупнейшими мыслителями Западной Европы в коммунистической интерпретации и оценке, а также с основами материалистической диалектики. Не раз обращался к «Краткому курсу истории ВКП(б)», но он казался мне слишком сложным и аксиоматичным, не стимулировал мышление.

С увлечением читал выписывавшиеся родителями для меня журналы «Пионер», «Вокруг света» и «Техника – молодежи», в которых печатались интересные повести и рассказы, обзоры и научно-популярные статьи. С 1939 г. стал просматривать доставлявшуюся родителям «Правда». А черная «тарелка» радио на стене в первой комнате у нас не выключалась. В читальном зале Пролетбата увлекался сатирой «Крокодила», осилил некоторые статьи в журналах «Мировое хозяйство и мировая политика» и «Война и рабочий класс».

Начитанность повышала мой авторитет и статус среди одноклассников и других ребят, отчасти компенсируя малолетство, хотя тогда это мною не вполне осознавалось.

Принадлежал к поколению, росшему с кинофикацией, и на мои взгляды и чувства немалое влияние оказывало кино. Особенно большое впечатление тогда произвели «Волга-Волга», «Цирк» и фильмы Ч. Чаплина. Кинофильмы были разного художественного уровня и демонстрировали различные стороны жизни. Одни увлекали приключениями, другие развлекали коллизиями. Многие воспевали революционную романтику и героику отечественной истории, иные раскрывали советские нормы взаимоотношений и возможности советских людей. Смотрел ленты о маневрах и растущей мощи Красной армии, кинохронику о героях и успехах социалистического строительства, о сражениях против фашизма в Испании и против японских агрессоров в Китае. Все фильмы так или иначе воспитывали советский патриотизм и интернационализм, клеймили классовых врагов.

Кроме того, в компании с Севой, иногда с Леной, Сергеем Судаковым и другими друзьями посещал спектакли грозненского Театра юного зрителя. Многие из них были яркими и запомнились: «Два веронца», «Проделки Скапена». Театр очень нравился, только в нем почему-то не было туалетов для зрителей, из-за чего некоторые зрители попадали в критические ситуации. Когда учился в старших классах, родители изредка брали меня с собой в другие два театра Грозного и на гастроли коллективов, приезжавших из других городов. Отдельные спектакли, такие как «Любовь Яровая», «Платон Кречет», запомнились надолго. Правда, сколько ни смотрел я фильмов и спектаклей, как ни увлекался их героями, у меня не появлялось стремления самому попасть на сцену.

Мой слух не музыкален, что очень огорчало отца. Но мне всегда очень нравились народные песни и классическая музыка, с которыми всех знакомило радио, ставшее тогда вездесущим. Из слов песен запоминались только меткие выражения. Напевал мелодии скверно. Стоявшее у нас пару лет карповское пианино стимулировало освоение мною нотной грамоты и клавиатуры. Не очень уверенно разучивал по нотам найденные дома старые романсы. Даже сочинил сонату и записал ее ноты. Однако такое музицирование кончилось, когда Карповы забрали свой инструмент.