сердце и он с нетерпением ждал каждую весточку от неё.

Степан раньше соперника выпустил все три пули и встал. Тизенгаузен отстрелялся и поднялся, стряхнув землю со своего мундира. Довольный собой, подошёл к Степану и,

скорее не приказом, а просьбой, произнёс:

– Теперь, стрелок, оставь винтовку и даю тебе двенадцать минут времени (достал часы наградные за успехи в стрельбе

при своём выпуске из училища) чтобы ты, дружок, успел обернуться с результатом. Бегом марш!

Степан отправился к мишеням маячившим вдалеке. На бегу вытащил из кармана часы, бережно хранимые им, как залог любви от Марии, прислушался к их ходу, завёл на бегу и, держа в руке, смотрел на перемещение минутной стрелки от деления к делению. Проверил фигуры и, держа ровное дыхание, пустился бегом в обратный путь. По времени укладывался, но сапоги становились всё тяжелее, а дыхание неровным, сердце рвалось из груди. Тяжело дыша

доложился:

– Обе фигуры поражены, ваше благородие.

– В какую часть?

– Одна в грудь, а одна пуля в живот у вас.

– Ты куда целил?

– В середину фигуры.

– Твоя фигура куда поражена?

– В живот все три.

– Видать мне потренироваться после зимы надо, давненько винтовку в руках не держал. а тебе перед строем благодарность будет. А часы у тебя от кого, можно ли глянуть?

Видать взводный успел заметить и оценить и усердие в беге и точный расчёт и хронометр, каким его подчинённый пользовался. Степан вновь извлёк часы из кармана и передал барону. Тот внимательно рассмотрел их и прочёл гравировку.

– Да, знатная штуковина! Кто тебе даритель? Сейчас

таких не производят.

– Невеста, ваше благородие. Это её зарок, чтоб в армии не забыл и наследство от деда Евсея, что ей к свадьбе приготовил.

– А где дед службу нёс?

– В полку Преображенском, ваше благородие.

– Славный полк! Цени, Драбков, подарок и невесту не забывай.

– Так точно, ценить и не забывать.

– Вот и отпиши родителям, что я тобой доволен.

– Есть отписать.

Этот длинный по военным меркам разговор не прошёл даром. Взводный следил за ростом Степана в военном деле и поощрял его усердие. Степан отличался и на занятиях плаванием в единственной в русской армии школе по плаванию, что располагалась на берегу широкой Вислы, недалеко от места расквартирования полка. Все солдаты должны были быть обучены и плаванью. Любопытные польские дамы в бинокли наблюдали за занятиями

волынцев, отмечая ладные, мускулистые фигуры. Рядовые солдаты полка во время увольнений в город пользовались популярностью у местных барышень не обременяющих себя примерным поведением. Некоторые гвардейцы были и любвеобильны и щедры. Кое- кто из сверхсрочников и молодых офицеров заводили себе и жён, не обращая

внимания, на католическое вероисповедание, зная, что полячка венчанная в костёле никогда не оставит мужа. В Варшаве любители спорта знали участника Олимпийских игр 1912 года в Швеции капитана Волынского полка Андреева, который на первой олимпиаде с участием российских спортсменов получил отдельную награду Олимпийского комитета в Стокгольме. Ему был вручён

специальный приз за участие в показательных выступлениях, отметив его виртуозное фехтование на саблях, хотя фехтование не входило в программу игр. Его фотографии на открытках раскупали и в Санкт-Петербурге и в Варшаве с Москвой. Вместе с фотографией красавца-фехтовальщика нарасхват у дам были и другие волынцы приятного вида, мечтающих обрести своё счастье с таким же красавцем. На второй год службы, когда треть полка демобилизовали, и на треть пополнили новобранцами, стали отпускать в увольнение. Первый свой выход в город Степан совершил вместе с Петром, что тоже значился в числе лучших в роте и дружба воинская с которым у Степана крепла. Вместе они проводили много свободного времени. Служба шла без натуги и время стало лететь быстрее. Степан продолжал брать книги в полковой библиотеке. Залпом прочитал «Воскресение» Льва Толстого и погоревал о его кончине автора, случившейся в год призыва Степана на воинскую службу. Рассказы Гаршина и Чехова, которые