Но эта сказка была с подменой. Под маской великой любви прятался механизм по порабощению. И ты не заметила, как из лёгкости, игривости, влюблённости вы перешли в нечто иное. Сначала ты радовалась его постоянному вниманию, воспринимала как доказательство его чувств. Постоянные звонки, сообщения, вопросы о том, где ты и с кем, казались проявлением трепета. Ведь мы привыкли думать, что ревность – это страсть. Что контроль – это забота. Он обволакивал тебя не цепями, а комплиментами. Он не приказывал – он «советовал». Он не запрещал – он «предлагал лучшее». И это «лучшее» всегда шло вразрез с твоими желаниями, но ты соглашалась. Сначала из любви. Потом – из страха потерять его восхищение.

Мир сузился. Твои подруги стали раздражать его. Родные казались ему слишком навязчивыми. Он не говорил «не общайся с ними». Он говорил: «Они тебя не понимают. Ты слишком светлая для них. Они тебя тянут вниз. Ты со мной другая, настоящая». И ты начинала сомневаться в тех, кто был рядом всю жизнь. Начинала делить окружающих на «понимающих» и «токсичных», где он, конечно, был единственным, кто «понимал». Ты уходила из привычной социальной среды, добровольно. Потому что хотела угодить. Потому что хотелось быть ближе. Потому что тебя убедили, что только так отношения могут быть крепкими. Ты верила, что любить – значит раствориться. Отдать всего себя.

А потом начались первые трещины. Он стал обижаться. На фразы, на интонации, на твои попытки быть собой. Ты говорила о своих интересах – он замыкался. Ты предлагала встретиться с друзьями – он вдруг заболевал или устраивал скандал. Ты начинала чувствовать, что любое твое движение в сторону от него воспринимается как предательство. Он делал вид, что страдает. Он молчал. Он исчезал на сутки. Он отказывался говорить. А потом говорил, что ты его предала. Что ты подвела. Что он не может больше так. И ты снова чувствовала вину. Ты опять просила прощения. Хотя не сделала ничего плохого. И снова наступал «медовый» этап. Словно ничего не было. Он был добрым, внимательным, любящим. Ты снова чувствовала, что он – твоя судьба. И этот цикл повторялся. С каждым разом ты становилась всё осторожнее, всё тише, всё менее живой.

Тюрьма не начинается со стены и решёток. Она начинается с потери возможности выбирать. С потери права быть собой. С внутренней цензуры. Ты перестаёшь говорить о том, что чувствуешь. Перестаёшь делиться мыслями. Перестаёшь смеяться вслух. Сначала это мелочи. Потом – образ жизни. Ты становишься человеком, который живёт не по своему ритму, а по чужому. Ты как будто живёшь по сценарию, который он тебе написал. А если ты от него отступаешь – тебя «штрафуют» эмоционально. Молчанием. Презрением. Холодом. Гневом. Пренебрежением. И ты начинаешь жить так, чтобы избегать этих «штрафов». Не потому что тебе это комфортно, а потому что по-другому – больно. Это и есть начало эмоционального рабства.

Ты всё чаще чувствуешь пустоту. Не грусть – именно пустоту. Словно внутри тебя больше нет себя. Ты забываешь, что тебе нравится. Ты не можешь вспомнить, когда в последний раз была счастлива по-настоящему. Не потому, что он рядом, а потому что ты жила. У тебя появляются тревожные состояния. Тебе становится трудно принимать решения. Ты боишься ошибиться. Ты перестаёшь доверять себе. Твоё мнение стало неважным. Он всегда знает лучше. Он ставит под сомнение каждое твоё слово. А потом говорит, что любит. И ты путаешься. Потому что не можешь поверить, что человек, который говорит, что любит, может одновременно разрушать.

Именно в этой путанице и происходит первая настоящая потеря себя. Она незаметна. Она не громкая. Это не момент, это процесс. Это когда ты смотришь в зеркало и не видишь человека. Видишь оболочку. Без огня в глазах. Без искры. Без вкуса к жизни. Просто существование. Ты словно перестаёшь быть. Ты перестаёшь быть для себя. И только для него. Для его настроения. Для его комфорта. Для его целей. Ты – приложение к его миру. Не партнёр. Не равная. Не личность. Просто тень.