– Ну тогда, идемте, – послушно встал Герман. Он был так рад, что у него есть приятели, которые, подобно ему, избегают АИК, которые готовы помочь незнакомому (но явно симпатичному) беглецу, которые позаботятся о нем – помоют, покормят.

Втроем они вышли из подъезда, обошли дом и отодвинули в заборе крепкую, но, как оказалось, держащуюся на одном гвозде доску. Протиснулись по очереди в образовавшуюся дыру. Вернули доску на место. Герман автоматически отметил мысленно, что сигнализация охранной системы не сработала: «Надо бы разобраться почему…» И тут же возразил себе: «А зачем разбираться? Я же больше не работаю в «ЛокИнформ»…»

Линда и Тильда жили в квартале от стройки. На девятом этаже девятиэтажного дома. Прямо с балкона их квартиры на крышу вела крутая лестничка. Они поднялись друг за другом. Как в замедленной съемке Герман видел перед собой то напрягающиеся, то расслабляющиеся на ступенях женские ножки. И даже, засмеявшись, тихонько ущипнул одну из них, самую близкую. Сверху раздалось хихиканье.

Тильда гордо показала на отгороженный участочек крыши. Он весь был в высокой развесистой крапиве. Линда палкой раздвинула жгучие стебли. За ними была конопля.

– Лучший сорт, – заметила Тильда.

– Да, – подтвердила Линда, – мы долго выбирали, советовались с друзьями…

Герман присел было, думая, что они продолжат курить здесь же, но девушки потащили его вниз:

– Что ты… На крыше нас застукают соседи.

В квартире Линда и Тильда, смеясь, стащили с него одежду и запихали в душ:

– У нас есть горячая вода…

Он с удовольствием постоял под теплыми струями. Осмотрел полочки в ванной и побрился найденным станком. Он явно использовался для женских нужд. Но его это не смутило, а наоборот позабавило. Герман водил лезвием по щекам, представляя, что это и не щеки вовсе, а ноги или подмышки Линды ли, Тильды ли. И это казалось так смешно, так смешно.

Улыбаясь во весь рот, он вышел из ванной. Ему было тепло и приятно. Натянул брюки, а не очень чистую рубашку поднимать с пола не стал.

Девушек нашел на кухне – они жарили гренки. Линда посмотрела на него бритого и розового после теплого душа:

– Мы не ошиблись. Правда, красавчик.

Тильда кивала согласно:

– Красавчик.

Линда кивнула на гренки:

– С домашним у нас не очень…

А Тильда сунула в его руки бутылку вермута:

– Открывай. – Сама же полезла в холодильник. Достала лед. Поставила на поднос бокалы.

Как только гренки были готовы, они перебрались в комнату на тахту. Выпили вермута, и Герман разомлел окончательно. В желудке было тепло, в голове – ни одной мысли, а рядом две девушки. У него уже полгода не было ни одной. А тут сразу две.

Линда придвинулась к нему вплотную сбоку горячим:

– Чтобы тебя лучше слышать, растлитель.

Тильда мягко приобняла со спины:

– И меня тоже слышать…

Они пили вермут, а потом снова закурили, забыв беспокоиться о запахе, который останется от травки в их квартире. И еще зажгли свечи, включили какую-то приятно-забавную музыку. Девушки то болтали о чем-то своем, непонятном Герману, то вспоминали о его существовании и рассказывали о себе, о том, как они познакомились, подружились еще в колледже, как пытаются вместе устроиться на работу:

– Представляешь, хотим работать вместе. А нас в разных местах только по отдельности берут.

– А мы не соглашаемся.

– Мы хотим быть вместе. Понимаешь?

Герман кивал:

– Понимаю.

– А они не понимают.

– Понимаю, – прижимал он крепче то одну, то другую, то обеих вместе. Они были такие мягкие, такие податливые. И пытливые:

– А ты, ты как стал этим… как его…

– Растлителем?

– Точно. Растлителем малолетних.

Герман честно рассказал, что никакой он не растлитель – просто злостный неплательщик взноса ЧГО.