Ошибается тот, кто думает, что лишь седая древность может гордиться привилегией производить на свет великих людей. Дерзнем и мы повторить вслед за Тацитом его слова: Non omnia apud priores meliora, sed nostra quoque aetas multa laudis imitanda posteris tulit3738. В нашу эпоху холодный Север дал миру двух героев, достойных сравнения с теми великими мужами, которыми хвалится греческая и италийская древность. Каждому ясно, что я говорю о Карле XII, короле Швеции, и Петре I, царе России. Карл, без сомнения, принадлежит к числу самых выдающихся из героев, какие родились на земле во многие века: в пору ранней юности он уже громил армии, покорял страны, отнимал и раздавал по своему произволу королевские венцы39, усмирил Данию, подчинил себе Польшу, обложил данью Саксонию, навел ужас на кесаря40 и князей Германии. Несмотря на всё сказанное, Петра Великого следует поставить выше Карла – это признают даже те историки, которые описывали деяния Карла4142. Карлу неоднократно удавалось с небольшим числом шведских солдат побеждать во много раз превосходящие его числом силы московитов, однако случалось это до тех пор, пока во главе их не стал Петр Великий, вдохнувший мужество в сердца своих воинов. Когда же этим двум полководцам случилось помериться силами43, Петр не только вышел победителем, но и разгромил того, кто прежде в тысяче сражений ни разу не познал поражение.

Жизнеописание этого славного героя на итальянском наречии, с подобающей тщательностью извлеченное из сочинений английских, немецких и голландских авторов, описывающих его царствование, я и намереваюсь, читатель, представить твоему вниманию. Первое из таких сочинений, которое мне удалось обнаружить, вышло в Лондоне на английском языке под именем Джона Перри44. Этот автор утверждает, что, будучи инженером, провел в Московии на царской службе двенадцать лет. Однако так как этот писатель жестоко поссорился с некоторыми министрами российского двора, то и повествование его не свободно от гнева и пристрастия. Нередко он не гнушается выдавать за истинные факты совершенно ложные измышления, особенно в том, что касается религии и обычаев московитов. Кроме того, написанная им история доходит лишь до 1715 года и не охватывает последних десяти лет жизни Петра. В Германии пять лет спустя появилось сочинение, посвященное этому же предмету. Автором его был немецкий дворянин: не объявляя своего имени, он сообщает лишь о том, что некоторое время прожил в Петербурге45. Будучи протестантами46, оба этих писателя не упускают случая оскорбить религию московитов, особенно в тех вопросах, в которых Русская Церковь47 согласна с Римской48. К примеру, г-н Перри не стесняется утверждать, будто «единственное препятствие, не позволяющее подданным тартарам49 Российской империи принять христианство, – это злонамеренность и невежество московитов, сказывающиеся в почитании ими образов. И потому тартары не могли (пишет он на странице 172 парижского издания своего труда50) без ужаса думать о том, чтобы принять подобную религию, ибо Бог в подлинном Его образе не может быть нарисован или представлен рукою человека»51. В этом же месте английский автор добавляет, что оные тартары, «по вере своей связанные с магометанами, обосновывают свои убеждения весьма разумными доводами, утверждая, что Бог – это предвечный Творец всего сущего, дающий людям жизнь и принимающий к Себе после смерти тех, кто прожил эту жизнь добродетельно». Неудивительно, что человек, который одобряет и хвалит подобные взгляды, диаметрально противоположные Евангелию, договаривается и до того, что «тартар он находит более искренними и честными, нежели московитов». И уж вовсе непереносимой становится его самоуверенность, когда он берется утверждать, будто «если бы тартарам проповедали веру столь же чистую, как та, каковую исповедуют в Англии, и если бы им принесли ее служители столь же честной жизни, каковы англикане, то в нее удалось бы обратить не только тартар, но и самоедов и других варваров-язычников, населяющих крайние пределы Московии близ Северного полюса». Как если бы не было общеизвестно, что и образ жизни, и проповеди англиканского духовенства, по признаниям самих же писателей-англикан, не свободны от тех же пороков, которые они приписывают католическому и греческому клиру