По облюбованной тропинке идти уже страшновато после того, как прямо на ней оказались две воронки. Пошла вдоль частного сектора. И – о радость! – нашла шелковицу, на которой еще сохранились крупные переспелые ягоды. Остановилась полакомиться. Вдруг запела пара птиц! Я даже не знаю, как они называются. Но они сидели на вершине шелковицы и пели так вдохновенно, будто и войны нет, и не стреляли ещё совсем недавно из тяжёлых орудий

Домой дошла в тишине. Впечатление было такое, что волшебные птички хоть на время остановили войну!

Утром непривычно тихо. И прохладненько впервые за много дней. Устали уже от жары. Ходят хмурые тучи. Наверное, будет дождь.

Воду к маме снова повезла на маршрутке. Пешком тяжеловато нести десять литров четыре километра. Тем более, что дорога идёт в гору. Приличный тягун.

Вчера поздно вечером опять поймала момент, когда хоть и минимально, но горел газ. И я уж оторвалась по полной! При свечке, конечно, сварила борщик (без мяса, естественно, где же его взять?!!), омлет с колбаской и помидорами на завтрак, сухариков в духовке насушила. Хоть газ и слабенько горел, но они румяные получились. Я хлеб режу крохотными кубиками и слегка подсаливаю, и сухарики такие мне нравятся больше, чем печенье. Особенно с молочком! А в довершение ещё и нагрела воды и искупалась наконец-то! Просто здорово!

Сегодня я решила схитрить. Мама отказывается что-либо есть, кроме помидор, рыбы и печенья. Так я взяла с собой борща и говорю ей:

– У нас газа нет, я у тебя нагрею и вместе пообедаем.

– Да я не хочу борща… – закапризничала было мама.

Но я уже налила ей в маленькую её любимую мисочку. Он так вкусно пах, что она безропотно и с видимым удовольствием съела! Ну прямо, как с маленькими детками: ложечку за папу, ложечку за маму! И такое же чувство удовлетворения, когда она поела, как когда-то плохо кушающего Сашу удавалось накормить. Сказано – что старый, что малый…

Развлекала её сегодня – читала свой дневник. Маме понравилась моя писанина:

– Интересно! А я тоже пишу, хоть и не вижу строчек. Но записываю, может, потом вы почитаете и меня вспомните. А может, и ещё кто прочтёт и узнает, как нас наше же правительство убивало!

Бедная ты моя полуслепая мамочка! Как мне тебя жалко! Она сейчас не жалуется, что где-то что-то болит. Не жалуется на слепоту. На недостаток питания. Только про бесконечные страшные ночи говорит:

– Мне боязно, что ночь никогда не закончится… И что следующий снаряд может залететь прямо в спальню! Я каждые полчаса включаю радио и слушаю пять минут новости и свечу вот так фонариком на часы – смотрю время. Иногда кажется, что оно остановилось… А когда стреляют – считаю выстрелы. И молюсь за тебя, и за Сашу со Славиком. Как они там? В чужом-то городе! Да еще и о нас ничего не знают… Может думают, что нас уже убило… Ты пробовала звонить?

– Конечно, мама, я всё время проверяю, нет ли связи. Но никак поймать не могу…

– В ТУ войну не так страшно было… Да и тогда мы с фашистами воевали! А сейчас?!! Видано ли дело, чтобы свои своих же убивали!

Такие разговоры у нас каждый день. А когда я ухожу, мама крестит меня:

– Ну, иди с Богом, мой Ангел-Хранитель! Я за тебя молюсь! И только на тебя надеюсь! Что бы я без тебя делала?!!

Вышла от мамы позже обычного, во втором часу. Было тихо. Но традиция есть традиция: только перешла дорогу на Садовой, как началось! Иду теперь не по своей любимой тропинке вдоль подсолнухов, а по противоположной стороне – там недавно отстроенные дома частного сектора. Стреляют, конечно же, со стороны Счастья, так что меня как бы немного прикрывают дома и заборы. Почти дошла до тридцать второй школы. В ней выбито большинство стёкол в окнах. Но само здание пока цело.