Когда моей прекрасной избраннице надоело издеваться надо мной, она дала отцу еле заметный знак глазами, чтобы он заканчивал с обеденным процессом. Виктор Борисович предложил проследовать в его кабинет, чтобы посмотреть коллекцию холодного оружия. Я с облегчением согласился, так как пережевывать пищу в таких экстремальных для психики условиях было делом весьма затруднительным.

В кабинете хозяин дома взял с письменного стола, за которым, наверное, несколько веков назад сидел французский король Людовик, подписывая указы «казнить нельзя помиловать», простенький пульт и нажал на кнопочку. Тут же огромный книжный шкаф отъехал в сторону, и передо мной открылась настоящая пещера Сезам. Мы прошли внутрь, и я, увидев коллекцию, прибалдел. Цена этого оружия была баснословная. Я такого даже в музеях не видел – рукоятки и ножны были усыпаны драгоценными камнями. Виктор Борисович с гордостью и любовью рассказывал мне истории, связанные с каждым клинком. Наши глаза на секунду встретились, и я понял, что всегда прикрою его спину. Похоже, он тоже это понял – слова тут не нужны.

Напитавшись боевым духом, мы направились в биллиардную комнату. Виктор Борисович подвел меня к столу и глазами указал на три шара, лежащие посредине зеленого поля:

– Сделай одолжение, возьми один из них, – сказал он, пристально посмотрев на меня.

Я до сих пор не пойму, что на меня накатило. То ли я устал исполнять роль подопытного кролика, то ли немного стал раздражать его оценивающий взгляд. С каким-то непонятным вызовом я схватил центральный шар, нагло подкинул его вверх, поймал и со стуком возвратил на прежнее место. Все это время я смотрел Виктору Борисовичу в глаза, не моргая.

Он покачал головой, задумчиво улыбнулся, подошел ко мне, обнял за плечо и сказал:

– Извини, Костя! Просто я отец и хочу знать, с кем имею дело. Мы с тобой, если захочешь, будем вместе трудиться и учиться – причем трижды, как говорил покойный Ильич.

Вся моя непонятная агрессивность мигом улетучилась – я был рад и взволнован как мальчишка, которого похвалил учитель. Конечно, стресс я испытал неимоверный, но и результат был в яблочко: меня признали членом семьи такого могущественного человека. После этого я уже полностью положился на волю судьбы, гадая, чем таким угодил ей.

Мы втроем вышли на улицу в чудесный парк. Подойдя к новому черному пятисотому «мерседесу», Виктор Борисович по-простецки вытащил из кармана ключи:

– Владей, сынок! Это мой подарок тебе. Хороший конь – первая необходимость для воина.

Он протянул мне руку, и я пожал ее с искренней благодарностью. И пожал правильно – сильно, но не чересчур. Веру он поцеловал в лоб и грустно сказал:

– Ты так похожа на маму. Я очень скучаю по ней… И по тебе.

Верочка со слезами на глазах ответила:

– Папочка, любимый мой! Я всегда с тобой, где бы я ни была. Ты мне нужен и больше всех важен! Я всегда буду твоей малышкой Верунчиком!

Она повернулась и быстро зашагала к своей машине. Я тоже сел за руль пятисотсильного монстра и медленно тронулся вслед за Верой. В зеркале я видел одинокого мужчину с седой головой, и в моем сердце что-то кольнуло. Как же его жалко, пусть он сто раз король.

Приехав домой, мы не стали заходить внутрь, а сели на лавочке под разлапистой елью, чтобы обсудить сегодняшнюю встречу.

– Папа всегда был и будет главным мужчиной в моей жизни, но и ты теперь становишься равным ему, – сказала Вера. – Равным, но… Вы для меня как две параллельные прямые, которые нигде не пересекаются. А я… Я посередине – на двух лыжах увереннее и быстрее двигаешься. – Она уткнулась лбом в мое плечо. – Кость, если все будет так, как он сказал, ну, что вы будете с ним вместе работать, исполни мою просьбу… Будь ему сыном – береги и защищай его даже больше, чем меня. Мамы нет, и он совершенно беспомощен – хотя многие думают наоборот. Что же касается его теста с шарами, так это его проверка близких ему людей. Что она дает ему, знаю только я. Все проходят этот тест по-разному. Некоторые берут шары с краю, осторожно, двумя пальчиками, другие в сомнении мечутся – какой шар выбрать. Все движения очень важны для отца. Выбрав шар, кто-то передает его отцу, но большинство крутят в руках, не зная, что с ним дальше делать. Ты был первый, кто прошел тест правильно, с его точки зрения. Решительно схватил центральный шар, правда, может, слишком воинственно, но главное – вернул его на прежнее место, прям-таки вколотил в стол. Для отца самым важным как раз был момент возврата. Он ценит людей, которые, если что-то берут, возвращают предмет в начальное положение. Тут даже я затрудняюсь сказать, почему это нужно делать. А ты все проделал на подсознании – тебе и веры больше. Я была очень горда, когда отец посмотрел на тебя с уважением. Поверь, он редко кого одаривает таким взглядом. Ладно, пошли в дом, а то я что-то замерзла, да и Маркис волнуется.