– Даже не знаю, что и сказать. Все может быть, кто его знает, вернее ее. Мне трудно что-либо утверждать, я просто в шоке, – потер взмокший лоб Алексей.

Хлебников попытался разогнуться, повернул голову, которая в последнее время стала часто побаливать, и почувствовал пронизывающую боль в области сердца.

– А сам заказчик не мог, образно говоря кинуть тебя. Ты его хорошо знаешь? – Надежда говорила, едва шевеля губами, и немигающим взглядом смотрела в упор.

Алексей в глубине души завидовал ее спокойствию. Ему казалось, что даже если бы прямо сейчас за столом уселись бы инопланетяне, Надежда спокойно продолжила бы разговор, нисколько не удивляясь.

– Как тебе сказать? Разумеется, не очень-то хорошо его знаю. Тофик Асланович это птица высокого полета. Деньги пропали хоть и большие, но его уровень существенно выше. Он миллиардер. К тому же это человек слова и дела. Ему проще открыть еще один бизнес, чем отвлекаться на подобные авантюры. Понимаешь, просто уровень не тот, чтобы пачкать свои руки. Не, не думаю…

– Что ж, первый круг очерчен. Кое-что уже прояснилось. И сразу наваливается куча вопросов. Здесь главное не спешить, иначе можно утонуть в море противоречивой информации. Надо постараться не подаваться эмоциям, – рассуждала вслух Надежда.

Вечером Маевская уселась за письменный стол, включила настольную лампу и начала старательно что-то писать и рисовать.

Откуда-то появился Ричард, взобрался на стол и стал лапкой подталкивать карандаш.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Алексей, глядя на то, как сосредоточенно работает Надежда.

– Ты меня спрашиваешь или кота? – не поднимая головы, спросила Маевская.

– Тебя. Кот помогает тебе, он любит кисти, карандаши, когда я пишу картины, он всегда со мной. Вообще он не любит одиночество. Пришлось взять в соавторы, однажды даже своей лапой доработал еще не высохшее полотно.

– С вами все понятно, товарищи художники. Я составляю карточки, так сказать, героев и записываю, чтобы ничего не забыть. Сейчас думаю составить схему событий, чтобы не упустить ни одной мелочи, – Надежда погладила Ричарда, и он, оставив в покое карандаш, пристроился рядом.

Хлебников прошелся несколько раз по комнате, не находя себе места.

– Пойду кофе попью, чтобы тебе не мешать, и немного успокоюсь, – Алексей наклонился к Надежде, поцеловал. От нее шел едва уловимый запах духов, пьянящих голову.

– Во-первых, ты мне не мешаешь. И еще у меня к тебе могут быть вопросы. Во-вторых, я бы тебе не советовала пить кофе, то есть совсем! Забудь про существование этого совершенно неполезного напитка, – Надежда смерила его строгим взглядом.

– А я читал, что в малых дозах кофе даже полезен.

– Не верь прессе, торгашам продавать нужно, лучше о своем здоровье позаботься.

Вроде не полный, что-то даже спортивное во внешности. С чего бы у него такое высокое давление. Похоже, питается не совсем правильно. Постараюсь ему помочь, подумала Надежда.

– Слушаюсь.

Алексей отправился на кухню, наполнил два бокала апельсиновым соком и вернулся.

– Уже лучше, чем кофе, но не советую увлекаться соками. Мне еще надо осмотреть все в доме, абсолютно все закутки, пообщаться с охраной, обслугой, задать вопросы. Так, что зависну у тебя здесь я надолго…

– Пожалуйста, я только за. Дай Бог, чтобы все это принесло хоть какой-то результат, – с сожалением выдохнул Алексей.

– Можешь не сомневаться, я постараюсь, но, пожалуйста, сам не предпринимай никаких шагов, – Надежда провела пальцем по большим ушам Ричарда.

– В смысле?

– Как можно меньше информации! И еще не надо давать никаких интервью, отвечать на звонки журналистов, да и вообще, лучше держать язык за зубами, даже с самыми близкими. Преступник или преступники за тобой могут наблюдать, провоцировать тебя на непродуманные поступки. Могут сбить с толку, навести на ложные следы.