Она напряжённо молчит.

– Но тогда почему бы не отбросить стрелу вообще?

– Я думал об этом. Если бы в ту ночь у Демзы не получилось меня убить, он продолжал бы попытки снова и снова. Мне кажется, ему позволили меня ранить, чтобы раскрыть себя. И ведь не напрасно нашёлся свидетель, который за всем наблюдал, а потом пошёл к Адамару и рассказал.

Игорь помолчал.

– Этот солдат утверждает, что стоявший под деревом – не человек. И тот, кто принёс тебя сегодня со дна ущелья, тоже не мог быть человеком. Ты понимаешь, что это значит?

Она тихонько, по-детски кивнула:

– Что нас оберегают, защищают, охраняют.

– Видимо, да.

Чуть позже, убедившись, что она в порядке, Игорь уходит: ему нужно закончить обход. Возвращается не скоро, неслышно забирается на свой лежак; ему кажется, что Света уснула. Но она не спит, открывает глаза:

– Холодно, не заснуть.

Он молчит мгновение.

– Иди ко мне.

Она легонько перепрыгивает короткое расстояние и прячется к нему под одеяло, обнимает тепло, ласково, нежно. Он греет её, потом целует, опять и опять. От её прикосновений кровь становится горячее, волнами приливает к голове, затуманивая мозг, и постепенно уплывает вдаль суровая горная ночь, и те существа, которые невидимо помогают и заботятся о них, и воины, которые несут охрану у затухающих костров. Всё растворяется, и он больше не сдерживает своё самое сильное желание, а помогает ей распахнуть на себе куртку, затем снять свитер, и дальше, дальше…

– Тебе будет холодно, – шепчет она.

– Ничего…

Ему не будет холодно рядом с ней, особенно сейчас, когда её тело обнажено, и они согревают друг друга жарким дыханием. Ночь длинна, ласки всё глубже, и вот он, наконец, целует её, пытаясь приглушить крик, чтобы не потревожить часовых, а она – как гибкая ветвь в его руках, и струны, натянутые до предела, звучат музыкой несказанного наслаждения.

Засыпают под утро, а просыпаются в его доме и долго лежат обнявшись.

– Я заморозил тебя этой ночью, – тихо смеётся он.

Это не так, и он прекрасно это понимает. Она не открывает глаз и не хочет отпускать его: есть мгновения, которые хочется продлить бесконечно. Но вдруг мысль: мама! Она, наверное, уже встала и в недоумении: куда делась дочь?! Вскакивает, бежит к телефону. Возвращается через минуту: всё в порядке, мама подумала, что Свету вызвали ночью на работу.

Они весело завтракают, не спеша пьют кофе, а у Светы внутри синей волной плещется счастье: «хороший, любимый, родной…» Перед тем, как выйти из дома, опять прячется в его объятиях, застывает в крепко сжатых руках.

– Люблю тебя, девочка, – слышит она.

И как эхо повторяет:

– Люблю…

После трёх недель тяжкого перехода армия, наконец, спускается в тёплую долину, где нет снега, где бегут быстрые радостные ручьи, а на широких альпийских лугах – множество густой, пахучей травы. Войско располагается станом, отдыхает, солдаты чинят сломанные колёса телег, купают лошадей. А Адамар, верный своему решению, снаряжает посольство.

Во главе отряда он ставит Росмаха: этот умный, тонкий и очень изворотливый человек должен убедить вождей племен, что мир для них – прекрасная возможность, и что владыка Адамар со своим войском гораздо лучше в роли союзника, нежели противника. Росмах везёт подарки: драгоценных коней, покрывала, изготовленные в землях Адамара, а так же мечи и щиты. Меч в подарок – это тончайший намёк: «у нас – отличное оружие, и, если вы не согласитесь, мы обратим его против вас». Но до этого, надеется Адамар, не дойдёт: мечта о городе прочно захватила его, по ночам он не спит, планирует улицы, мысленно проводит водопровод, раскраивает подземное пространство для стоков. Идеи Игоря стали его идеями, и он даже не помнит, что посоветовал ему друг, а что придумал он сам.