Я думал о Филлис, когда готовил спагетти для обеда с Лайлой. Впервые в жизни я мог пригласить девушку к себе домой и не волноваться, что ждет меня за порогом. Хотя опять же я не приглашал девушку к себе домой. Это не было свиданием, несмотря на кучу времени, которое я потратил на наведение красоты: я тщательно причесал волосы, использовал чуть больше дезодоранта, чем обычно, и капельку одеколона, специально подобрал одежду, которая словно говорила: «Посмотри на меня!» – и одновременно: «Мне наплевать». Я даже заставил Джереми принять душ в моей ванной комнате в холле. И все это ради девушки, отталкивающей меня с силой миддл лайнбекера[3]. Но, черт, она была просто прелесть!

Лайла пришла в семь, в тех же самых джинсах и свитере, в которых утром ходила на занятия. Она сказала «привет», обвела глазами кухню проверить, что я уже поставил кипятить воду, после чего направилась к сидевшему на диване Джереми.

– Какой фильм сегодня смотрим, красавчик? – спросила она.

Джереми слегка зарделся:

– Может, «Пираты Карибского моря»?

– Отлично! – улыбнулась Лайла. – Мне нравится этот фильм.

Ответив ей своей фирменной глуповатой улыбкой, Джереми направил пульт дистанционного управления на телевизор, а Лайла нажала на кнопку воспроизведения.

Глядя на Джереми и Лайлу, сидевших рядышком на моем диване, я вдруг почувствовал укол ревности, но ведь именно этого я и хотел. Я использовал Джереми, чтобы заманить Лайлу к себе домой, и она пришла к нему, не ко мне. Вернувшись к спагетти, я то и дело поглядывал на Лайлу, внимание которой было разделено поровну между телевизором и стопкой бумаг на тему моего домашнего задания на кофейном столике.

– Ты что, изучаешь войну в Сальвадоре? – поинтересовалась Лайла.

– Войну в Сальвадоре? – переспросил я, бросив на нее взгляд через плечо.

Она читала передовицу на газетной полосе, которую я скопировал в библиотеке.

– У тебя тут статья о подписании мирного договора между Сальвадором и Гондурасом.

– Ах, это… Нет. Посмотри на колонку чуть ниже.

– Об этой девушке? – спросила Лайла.

– Ага. Я беру интервью у парня, который ее убил.

Лайла, на секунду притихнув, принялась читать скопированные статьи. Я заметил, как подергивалось ее лицо, когда она читала те отрывки, где описывались самые ужасающие подробности смерти Кристал Хаген. Помешивая спагетти, я терпеливо ждал ответа. Помолчав, Лайла спросила:

– Ты меня разыгрываешь?

– Что?

Она еще раз пробежала глазами статью:

– Ты что, интервьюируешь психопата?

– Ну и что здесь плохого?

– Все, – ответила Лайла. – Нет, я удивляюсь, как эти тюремные подонки умеют привлекать к себе внимание простаков! Я знала девушку, которая обручилась в тюрьме с каким-то мерзавцем. Она клялась, что он невиновен – осужден по ошибке, два года ждала его освобождения. Шесть месяцев спустя он снова оказался в тюрьме, избив ее до полусмерти.

– Карл не в тюрьме, – робко пожал я плечами.

– Он не в тюрьме?! Почему он не в тюрьме после всего того, что сотворил с этой девушкой?

– Он умирает от рака в доме для престарелых. Ему осталось жить несколько месяцев.

– И ты берешь у него интервью, потому что…

– Я пишу его биографию.

– Пишешь его историю? – спросила Лайла с плохо скрытым неодобрением в голосе.

– Это для занятий по английскому, – объяснил я почти извиняющимся тоном.

– Ты сделаешь его скандально известным.

– Это для занятий по английскому, – не сдавался я. – Один преподаватель, ну и самое большее двадцать пять студентов. Это вряд ли можно назвать скандальной известностью.

Лайла положила бумаги обратно на столик, посмотрела на Джереми и, понизив голос, сказала: