Машинально скручиваю постельное белье в тугой жгут. Оба растрепанные, полураздетые, они стремительно покрываются красными пятнами. Она сидит на нем и вызывающе смотрит мне в лицо.

Поэтому я тоже внимательно ее рассматриваю с ног до головы, не стесняясь в выражениях лица. Тщательный осмотр показал, что мозги у нее есть, только она ими не пользуется. А зачем?

Чувствую, что пауза затянулась. Глядя ей прямо в глаза, предлагаю лучший выход из ситуации:

– Пошла вон!

Она, состроив обиженное выражение лица, накидывает блузку на одно плечо, даже не пытаясь прикрыть обнаженную грудь, опустить задранную до пояса юбку и надеть трусики.

Постукивая туго скрученным жгутом об руку, еще сохраняя видимость спокойствия, обращаюсь к нему:

– Вячеслав! Что здесь происходит?

Просто так спрашиваю, для поддержания разговора.

– Э-э-э… Любаша, ты все неправильно поняла…

– А как еще я должна это понимать?! Повторяю в последний раз – вон из нашего дома! – уже в бешенстве смотрю на нее.

– Люба, зачем ты себя накручиваешь, ничего же страшного не случилось, – подскакивая и стряхивая ее с колен, засуетился муж.

– Не случилось?! – реагирую на движение я. – Значит, сейчас случится, если она не уйдет! Во-о-о-он! – И начинаю наотмашь хлестать их обоих жгутом из туго скрученного постельного белья. Так я разношу вдребезги живую скульптуру под названием «Ложь, измена и предательство».

Взвизгнув, как драная кошка, она бежит к двери, пытаясь увернуться от моих ударов. Схватив обувь, в расстегнутой блузке, без лифчика, надевая на ходу трусики и опуская юбку, она выскакивает в подъезд.

Он, к моему огромному изумлению, бежит за ней. Я, решив окончательно внести ясность в наши отношения, бегу за ним, успевая еще несколько раз проехаться орудием возмездия по его спине.

В коридоре он неожиданно останавливается и произносит:

– Ты должна перед ней извиниться!

– Я… что перед ней должна сделать? – опешила я от изумления и прекратила свои боевые действия.

– Ты слышала! Ты обидела хорошего человека, – невозмутимо продолжает он.

– Так это я ее обидела? Славик, такое ощущение, будто ты бредишь! Когда ты будешь в здравом уме и твердой памяти, мы поговорим. А сейчас все! Разговор закончен!

– Нет, не закончен. Я, надеюсь, ты найдешь время в своем деловом расписании, чтобы оформить развод?

– Ах, развод?! Найду! Не волнуйся! Хоть сейчас!

Он, пятясь спиной к двери, лицом ко мне, уходит. Я остаюсь в коридоре. Медленно сползаю по стене на пол. Смотрю на ставшее теперь бесполезным орудие возмездия. Сижу как будто в забытье. Вот так, за несколько минут, и разбивается вдребезги семейная жизнь.

Наконец нахожу в себе силы зайти в комнату, все еще сохранившую запах их страсти. Повсюду взгляд натыкается на «осколки прежних супружеских отношений» – так и не развешанные на лоджии простыни, на которых мы с мужем спали еще вчера ночью, наши книги на стеллажах, диски с любимой бардовской музыкой, альбом с семейными фотографиями. Смотрю на диван, на котором я так любила читать, пока он работал со своими книгами.

«Нужно здесь все помыть!» – вдруг четко понимаю я и начинаю яростно удалять все следы их присутствия.

Первым делом открыла настежь все окна, чтобы выветрить тот воздух, который они тут надышали. Потом пропылесосила диван, на котором они сидели. Но мне показалось этого мало – протерла его тряпкой с хлоркой, чтобы уничтожить все следы ее присутствия.

Перед глазами опять мелькает сегодняшняя сцена, чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Прошлась тряпкой по всем книжным полкам, отмыла с хлоркой пол в коридоре и несколько раз помыла входную дверь с обеих сторон. Перемыла все окна в квартире. Зажгла свечу, представляя, как сгорает весь негатив. Не оставила без внимания и туалет с ванной, кухню и спальню. Генеральная уборка растянулась на весь день, и когда все в квартире сияло и блестело – мне стало немного легче!