Я по своей натуре – космополит. И не на словах, а на практике. Куда ни приеду – везде мне хорошо. И хозяева мне, непременно, нравятся. Но, как оказалось, за радостным принятием находится терпение, а уж за ним – нетерпимость. Довели. Нет, не хозяева, а такие же гости, как и я, но претендующие на роль хозяев. Милые, беззастенчивые итальянцы, то ли наивность, то ли наглость. Еще в первый вечер пребывания, наш арабский гид на чистом русском языке изрек: «Отстойный отель! Они считают его итальянским клубом и в упор не видят русских!». Я ему не поверила. Но оказалось, что «они» – это не арабы, а собственно итальянцы, которые работали в этом отеле аниматорами, гидами, поварами, администраторами. И действительно не хотели нас видеть. В ресторане мы пытались выяснить у веселого, общительного «раздавальщика» спагетти, есть ли в соусе мясо. Он поменял лицо и изрек: «Я не понимаю по-русски». И тут же надел другое лицо и защебетал с сеньорой. Английский он тоже не понимал, и язык жестов был ему не знаком. На следующий день мы пытались заказать экскурсию, на что получили ответ по-русски: «Мы не обслуживаем русских туристов». Аниматоры на пляже смотрели на нас, как сквозь стекло, а когда мы все же вписались в их мероприятие, восприняли нас, как досадное недоразумение. Да, по-английски они тоже не говорили. «Что происходит? – возмущались мы, – пол отеля русских, и никто не хочет их видеть!» Муж, изгнанный вместе с другими нашими туристами с волейбольной площадки (там затеяли танцевать латинские танцы – больше на пляже места не нашлось), раздраженно изрек: «Ненавижу итальянцев!». А сын сказал: «Не обобщай!». И мы вспомнили, что у нас в Италии есть родственники, и новорожденный ребенок, в котором течет миланская и кубанская кровь, и наш новый зять Даниеле, и его родители, и друзья моей сестры… Сын прав, и гид прав – просто отель такой попался. А рай располагается где-то в соседнем отеле.

Я люблю этот отдых за то, что каждый может делать, что ему захочется. Муж играл на пляже в волейбол (когда там не танцевали латинос), сын нырял в бассейн и читал Паланика, а я медитировала на тему «как мне хорошо!». И еще фотографировала. Надо сказать, что на отдыхе я всегда превращаюсь в фото маньяка: сижу в засаде, делая вид, что изучаю устройство своей камеры, или ползаю по песку, в поисках нужного ракурса, или лезу на крышу (за ним же), или на гору, или под гору. Мне удаются макро, но не получается панорама. Вот за ней то я и полезла по крутой лестнице, ведущей в невесть куда. За мной увязался Данька, прихватив свою «мыльницу». И вот, поднимаемся мы и видим потрясающий пейзаж. А еще видим, что мы вышли за территорию отеля и оказались на пустыре. Решили дойти до мыса, а потом решили пройти дальше… В общем, уперлись далеко, дома не видно. И тут замечаем, у обрыва да над пропастью, группу подростков: сидят, ноги свесив, ведут неспешные беседы. По всему видно, что местные. Мне стало как-то не по себе, главным образом из-за дорогой камеры, которую держу в руках и спрятать некуда. Подростки оглядываются, переговариваются, и дружной толпой направляются к нам. А потом начинают задавать вопросы – на ломанном русском и английском, обычные вопросы из разговорника: как нас зовут и откуда мы приехали и т. д. Мальчишки, пользуясь случаем, решили попрактиковаться в языке. Мне стало стыдно за свою подозрительность и дурные мысли, а Данька принялся активно общатья. Они предложили сфотографировать нас, и я смело отдала свою камеру. Все закончилось хорошо. И пейзажи мы тоже поснимали. Но лучшие кадры получились у Данилы, снятые на его «мыльницу».