И вот он все-таки ушел. А я осталась со своим одиночеством, с мыслями о Танюшке, о том, как ей все это объяснить, и о том, как мне жить и зачем. Танюшка… Нет, кажется, при ней еще не было… Она почти три года в Питере. Когда к нам наезжала, мне вообще не до того было – радость, хлопоты… Когда школу кончала, поступала?.. Да нет, кажется, еще не тогда. Видимо, позже, когда уже дом наш без нее опустел. Может быть, Саша тогда это ощутил сильнее, чем я, и заметался? Может, он почувствовал себя вдруг уже не очень молодым – и бросился спасать положение? Ну и сразу нашел себе… Или не сразу. Но нашел… А я только ждала и надеялась. А как нужно было? Что я сделать-то могла?..

Ох, болит живот… Больно… Интересно, долго еще этот пузырь держать? Холодно от него. Но без него больнее. Совсем как моя жизнь последнее время. С Сашкой уже тоже было холодно. А ушел – и стало больно, куда больнее, чем с ним. Почему, когда я думаю о нем, – такая слабость и подташнивает как будто?

И зачем я вообще об этом думаю? Заставляю себя искать начало и причины разрыва. Вспоминаю о Саше… Зачем? Кто он мне теперь? Бывший муж – и только. Куда приятнее о Танюшке думать. Тем более что теперь хлопот будет много, свадьба. Ох, хлопоты… Тоже не хочу.

Вот Танюшиного звонка Саша почему-то совсем не ожидал. Ему и оттого уже было не по себе, что Света оказалась в больнице. А про объяснения с дочерью он даже думать не хотел – весь подобрался, когда увидел ее имя на дисплее телефона. «Черт, ну почему же Светка до сих пор ей не сказала… Э-э, ладно…»

– Да, Танюш, слушаю тебя.

– Папка, ну наконец-то! – закричала Таня. – Я уже не знаю, что и думать! Ни тебя, ни мамы, звоню утром, звоню днем, вечером. Мамин мобильный вовсе выключен! Что у вас там происходит?! Надеюсь, все нормально, где мамулик?

– Все уже нормально, Танюш, не кричи, пожалуйста, так. А то у меня в ухе свербит, – уверенно, своим весомым красивым голосом отвечал Саша. – Маме сделали операцию. Аппендицит. Не волнуйся. Все прошло нормально, она отдыхает, наверное, еще не включала телефон.

– Какой аппендицит! Мы ж вчера расстались! Днем она ни на что не жаловалась…

– Она и вечером ни на что не жаловалась. Просто отрубилась – и ее в бессознательном состоянии доставили в больницу, а там на операционный стол, – улыбаясь закончил Саша.

– Папик, но как же это… Да как она? Что врач говорит?

– Говорит, вовремя сделали. Еще немного – и плохо было бы. Но сейчас все нормально.

– Господи, папка, ну ты там за ней смотри! Бедная моя мамулечка… Скажи, чтоб телефон включила, буду ей звонить. А может, мне приехать?

– Танюш, не нужно тебе приезжать. Говорю же, все нормально. Она теперь пойдет на поправку. Ладно, давай там, будь умницей… Завтра поговорим, а то я как раз в больницу въезжаю… Все, Танюх, отбой. Пойду маму разыскивать.

– Пап, постой… – Танюшка замялась. – Папуль, я ж вас с масиком спросить хотела, как вам… Ну… мой Владюша, и вообще…

– Да все нормально, Танюш. Все. Давай. С матерью потом обсудишь, она, я думаю, поподробнее отчитается, а я побежал. Целую, дочь.

Он постарался скорее свернуть разговор. Его смущало, что Таня пока так и не знает правды об их со Светой новых отношениях. Точнее, о теперешнем отсутствии отношений между ними. Он опасался, что девочка начнет задавать неудобные вопросы. Саша действительно стремился совсем не общаться с бывшей женой – он хотел определенности.

Ушел – так ушел. Дочь – она всегда дочь. А жена бывшая – это только бывшая жена. Но объясняться с Таней он точно не планировал. Злился на Свету. На нее он вообще последнее время постоянно злился. Она цеплялась за него, не отпускала, несмотря на его твердое решение уйти. Он не собирался это обсуждать. А она цеплялась. Не то чтобы говорила что-то такое… Или вела себя как-то так… Но это цепляние ему мерещилось во всем: в ее взгляде, в интонациях, в нежелании поговорить об их разрыве с дочерью, даже в явной демонстрации того, что она его совсем не держит…