А ведь этот сценарий разыгрывался в реальности. Почти то же произошло, но уже с ядерным взрывом в Хиросиме и Нагасаки. Но суть одна, – цепная реакция и там, и там, только в одном случае химическая, а в другом – ядерная. Как бы чувствовали себя летчики? Думал ли над этим Василий? Наверное, думал, образование у него было все-таки гуманитарно-общественное. Эта доктрина не осталась нереализованной Западом. Кроме Хиросимы, была массированная бомбардировка Дрездена и других городов. Начали немцы в Англии. Мама, проезжавшая тогда дважды через Дрезден, рассказывала, что дышать там было невозможно, хотя во второй раз уже команды в масках огнеметами уничтожали трупы. В рамках доктрины Дуэ лежит и сравнительно недавняя война в Персидском заливе, когда месяц работала только американская авиация, уничтожая военную машину Ирака, события в Ливии. Доктрина приносила плоды, верно предвиденные Булгаковым. Рязанов после бомбежки Дрездена был там и видел ее ужасающие последствия. Вел ли он себя как Дараган, пытавшийся расстрелять своего спасителя? Скорее всего, нет! И не потому, что он был гуманистом и не был бы верен присяге. Он умел смотреть в корень вещей, отделять зерна от плевел, не следовать штампам, рассуждать трезво и в то же время совестливо. Об этом ниже.

Рязанов буквально запоем проглатывает каждую новую книгу или статью по авиации, – отечественную или иностранную. Потом начинает читать снова, уже штудируя, делая заметки, записывая свои мысли, возникающие при чтении. А потом, уже в самолете, в небе, пытался проверить свои новые идеи. Кое-что отпадало, оказываясь пустышкой. Но многое было полезным, конечно, затем проверенное, продуманное и испытанное. Если он решался на какой-то эксперимент, то выполнял его со строгим расчетом.

На могильной плите А.И. Покрышкина выбиты его слова: «Подвиг требует мысли, мастерства и риска». А его друг дважды Герой Советского Союза А.Ф. Клубов говорил: «…Покрышкин по-другому рассуждает: искусство истребителя – наука и труд. Конечно, тут и вдохновение требуется, и интуиция, но это все-таки не стихи писать. Тут девять десятых учебы и труда и одна десятая вдохновения и интуиции – вот как «Золотые Звезды» зарабатываются…».

Была, конечно, и повседневная жизнь, быт, сходный, наверное, с повседневной жизнью миллионов советских людей. По свидетельствам очевидцев, он умел и любил танцевать. Научился он этому, видимо, не в Большом Козино и не в Балахне, а или в Борисоглебске, или позже. Но на эту жизнь, нехитрые развлечения, прогулки в парке, катания на лодках, кино и мороженое, часто не хватало времени.

Когда он был командиром отряда, и – позже – командиром эскадрильи, ему не давала покоя проблема слаженного группового полета группы самолетов, той же эскадрильи. Как ни бейся, без связи между самолетами эта задача не решается. Но как связываться? Не перекрикиваться же. Да и разные сигналы, флажки, вымпелы, условные знаки, покачивания крыльями не эффективны. Были еще голубь и кошка (не живая, а крюк на канате), пиротехнические, акустические и оптические средства связи. Но лучшее средство – радио. Но тогда летчик должен быть и радистом? Масса технических проблем: с установкой радиоприемников и передатчиков на самолетах, настройкой волны, антеннами. Эфир переполнен морзянкой, а разыскивать нужную рацию в полете нет времени. Он консультируется с радиоспециалистами. Хорошо, что в полете самолеты недалеко друг от друга. Можно все самолетные рации установить на фиксированную ультракороткую волну. Рязанов облетывает Р-5, поступивший в Военную авиационную школу спецслужбы. Он до войны и во время войны летал на всех системах самолетов, которые были на вооружении: бомбардировщиках, штурмовиках и истребителях.