Василий шел сбоку колонны и размышлял о тех днях, зацепивших и перевернувших всю его натуру. О таких страстях до того момента он и не подозревал, считая все разговоры и читанное в книгах про любовные страдания надуманными и приукрашенными разными краснобаями и писателями. К своим пятнадцати годам он перечитал почти всю школьную библиотеку, по тогдашним возможностям довольно скудную и претенциозную. Но он разыскал пути к иным источникам книжных запасов и, уже не отрываясь, поглощал литературные шедевры запоем.

Умерший рано отец почти не оставил в его памяти какой-либо значимый для него след. Но мать, работавшая воспитательницей в детском саду, весьма поощряла вдруг проснувшийся интерес ее единственного дитяти к чтению. Поговорив с некоторыми из родителей, она деликатно и дипломатично указала Василию, где он может разжиться желанными книгами. В арсенале ее приемов были неоднократные просьбы к сыну отвести чье-либо чадо к запаздывающим родителям, то оказать услугу хорошим людям, отвезя им тачку с углем, что само по себе в то время было должностным преступлением. Но Василий этого не знал, и потому охотно тащил драгоценный груз по указанному адресу. А там добрые хозяева угощали его чаем, и глава семейства, подведя к объемистому шкафу, доверху набитому толстыми томами с золотыми буквами на корешках, давал порыться в этом богатстве. Уходя, Василий непременно уносил с собой одну из желанных книг, которую ему любезно давали прочитать до определенного срока…

Солнце, давно ушедшее за верхушки деревьев, щедро залило розовой эмалью длинные, тонкие перья облаков. По длинной просеке посреди осинника потянулись первые тяжи тумана. Василий с удивлением смотрел, как люди будто плывут по белому полотну. Лесная подстилка скрадывала шум передвижения массы солдат и повозок, отчего казалось, что в сумрачном вечернем свете эти плотные тени возникают ниоткуда и уходят в никуда. Он шел рядом с этими призраками и думал, что и сам есть среди них такой же бесшумный и призрачный, как древний леший из русских преданий. В какой-то момент к сердцу подкатил спазм озноба и перетряс Василия от макушки до пят. Ему показалось, что не немцы, ждущие их впереди, а нечисть лесная есть их главный страшный недруг. «Черт, померещится же такое…».

Через несколько минут деревья отступили, и колонна вышла на обширную опушку. Свет вечернего солнца развеял нечаянные страхи Василия. Он оглянулся. Остатки его роты вытягивались из тьмы леса. «По-о-дтянись, батальон, на месте… стой! Повзводно разобраться… Привал… привал…».

Звонкий голос майора смел последние остатки мистических видений. Малышев вздохнул и подумал, что уж лучше было бы воевать с призраками, что народу удавалось с успехом целыми веками, чем истреблять всякую двуногую нечисть, хрен знает зачем припершихся на их землю…

– Вась, иди сюда!

Поодаль стоял Дубровин и призывно махал рукой. Малышев зашагал к нему.

– Ну что, еще малость отдохнем. Почти двенадцать километров за два часа отмахали!

Григорий устало, но с бодряцкими интонациями в голосе обозначил их успешный марш.

– Еще почти столько же шагать, – вздохнул Малышев. – Хорошо бы до темноты выйти на большак. А то на этой просеке все ноги посбиваешь об коряги да пеньки.

– По трехверстке вроде осталось пару километров до него. Там легшее будет. Садись, будем вечерять.

К ним подошел Белов и с хитрой улыбкой спросил:

– Чем богаты?

– Ну ты даешь! – хмыкнул Малышев. – Галеты, сахар да вода. Будто у тебя не тоже самое.

– Это у кого как! – расплылся в улыбке Аркаша. – А вот это не видели?!

Он вытащил большую банку тушенки и торжественно поставил на расстеленную тряпицу.