Некто Рулофс советует Ван Гогу начать писать с натуры под руководством опытного художника. В свою очередь Винсент продолжает работать над «Курсом рисунка» Барга. Кроме того, по «Анатомическим эскизам для художников» он исполнил скелет на пяти листах.

В Брюсселе Винсент знакомится с художником Антоном ван Раппардом, который на несколько лет становится его другом и наставником. Вот так он описывает встречу: «Побывал у господина ван Раппарда, который теперь живёт на рю Траверсьер, 64, и мы побеседовали. У него приятная внешность, я пока не видел его работ, кроме нескольких маленьких, выполненных пером пейзажей. Он живёт на довольно широкую ногу, и, принимая во внимание материальные соображения, я ещё не понимаю, является ли он тем, с кем я мог бы жить и работать. В любом случае я навещу его. Он показался мне серьёзным человеком» (160).

Встреча с Раппардом состоялась благодаря рекомендации Тео. Они познакомились, когда голландский художник работал в мастерской у Жана Леона Жерома, зятя Адольфа Гупиля. Будучи сыном богатого утрехтского адвоката, Раппард выглядел элегантно и серьёзно. Видимо, Тео надеялся, что новый знакомый положительно повлияет на непутёвого брата.

В своих письмах из Брюсселя Винсент всё чаще пишет о возникающих материальных проблемах. В одном из них он уточняет, что его минимальные расходы составляют 60 франков в месяц. Деньги требуются на аренду жилья, краски, холст и другие рисовальные принадлежности. В письме от 2 апреля 1881 года Ван Гог благодарит брата за финансовую поддержку и выражает надежду, что он скоро сможет зарабатывать по 100 франков в месяц, и этого будет достаточно.

Тем временем Ван Гог не теряет времени зря. Каждый день, с утра до вечера, он оттачивает своё мастерство. Нарисованных «Землекопов» и «Анжелюс» по Милле он направляет отцу, чтобы тот увидел старания сына. Также Винсент пишет копии по репродукциям немецкого художника Ганса Гольбейна Младшего (1497—1543), называя их непростыми.

Особое внимание Ван Гог уделяет пропорциям рисунков, искусным штрихам, композиции, идее и поэтичности. Он особенно ценит Огюста Перрена, Улисса Бютена, Альфонса Легро, Бретона, Милле, Израэльса. В первые месяцы занятия живописью Винсент делает абсолютно правильный вывод: картина должна содержать какую-то мысль, без неё работа неживая и не имеет художественной ценности. В последующем форма, цвет и мысль стали визитной карточкой всех его полотен. Их гармоничное, а часто фантастическое сочетание проложили его творчеству путь в вечность.

На рисунке углём «Рабочие, идущие на шахту», исполненном в Брюсселе, Винсент изобразил углекопов, бредущих вдоль изгороди малорослых деревьев. Простое чередование людей и деревьев, а также нагромождение других объектов (хижины, трубы, подъёмники, горы угля) выдают в авторе самоучку.

В одном из своих писем брату Ван Гог соглашается, что его новая страсть, живопись, непонятна простым людям и они могут счесть его за сумасшедшего: «Крестьянин, увидев, как я рисую старый пень и целый час сижу перед ним, подумает, что я сошёл с ума, и, разумеется, посмеётся надо мной. Юная дама, которая воротит нос при виде труженика в заштопанной, запылённой и пропитанной потом рабочей одежде, безусловно, не сможет понять, почему кто-то посещает Боринаж или Хейст и спускается в угольные шахты, и она тоже придёт к выводу, что я сумасшедший» (164). Но Винсент надеется, что его близкие, Тео, отец, господин Терстех и другие, поймут его.

Изначально в Брюсселе Винсент жил на те 60 франков, что присылал ему отец. Но долго так не могло продолжаться, ведь для Доруса это составляло треть заработка. К счастью, Тео на работе повысили жалованье, и с марта 1881 года он стал материально поддерживать старшего брата. Винсент, в свою очередь, пытался предложить свои услуги типографиям, но они не спешили воспользоваться ими, только какой-то кузнец поручил ему рисовать эскизы печей.