Для следующего издания «Конька-Горбунка» (рукопись была представлена в издательство «Academia», видимо, в начале 1934 г. и приурочена к 100-летию первого издания) М. К. избрал другое текстологическое решение. Исходя из того, что в четвертом издании Ершов хотя и восстановил ряд мест, изъятых цензурой, но заменил их новыми вариантами, искажающими первоначальный текст, М. К. публикует ершовскую сказку по первому изданию, а в примечаниях приводит «наиболее крупные разночтения печатных редакций», комментируя замены, произведенные автором в 1850‑х гг.395

В процессе подготовки этого издания М. К. пришлось изменить (сократить) его библиографический раздел. Юбилейное издание «Конька-Горбунка» в «Academia» замышлялось поначалу как максимально полное. «Предполагалось, – сообщает Л. В., – дать полную, исчерпывающую библиографию этого памятника, которая включала бы в себя все переделки, подражания, переложения и переводы его на иностранные языки»396. Понятно, что сокращения были навязаны М. К. (вероятно, издательскими редакторами).

Предисловие М. К. к этому изданию, озаглавленное «Путь Конька-Горбунка», представляет собой первый вариант его статьи о Ершове; в существенно доработанном виде она будет публиковаться впоследствии под другими названиями. Развивая свою концепцию пушкинского фольклоризма, М. К. рассматривает «Конька-Горбунка» в русле тех ожесточенных споров о народности, что велись в 1830‑е гг., и сопоставляет сказку Ершова, «произведение еще не вполне окрепшего таланта», со зрелым фольклоризмом пушкинских сказок. Подобно другим статьям М. К. 1930‑х гг., его очерк о «Коньке-Горбунке» броско окрашен социологизмом («Литература растущей буржуазии обращается к фольклору как к одному из орудий в своей борьбе с феодализмом…»397 и т. п.).

Это издание, увидевшее свет на рубеже 1934 и 1935 гг., занимает особое место как в истории издательства «Academia», так и в биографии М. К. Появление книги, подписанной к печати, согласно выходным данным, 15 сентября 1934 г., совпало по времени с убийством Кирова (1 декабря 1934 г.), повлекшим за собой массовые репрессии, которые коснутся не в последнюю очередь Л. Б. Каменева и его окружения. Можно только догадываться, какие чувства испытывал в той атмосфере М. К., тесно связанный тогда с издательством «Academia», в котором вышли его капитальные труды: «Русские сказки» и «Собрание сочинений Языкова». В этот же ряд попадает и «Конек-Горбунок». Тревожная ситуация вокруг этого издания, появившегося как раз накануне убийства Кирова и ареста Каменева, усугублялась тем обстоятельством, что книгу иллюстрировал Н. Б. Розенфельд (1886–1937 или 1938), родной брат Льва Каменева, работавший для издательства «Academia». Арестованный через несколько месяцев по «кремлевскому делу»398, он признался на следствии в «террористических намерениях», был приговорен к десяти годам заключения и погиб в ГУЛАГе. О его личном общении с М. К. ничего не известно, но трудно предположить, чтобы в течение 1934 г., при подготовке книги, художник-оформитель ни разу не встретился с составителем и автором предисловия, тем более если вспомнить, какое значение М. К. придавал художественному облику печатных изданий – особенно тех, в которых сам принимал участие.

А год спустя – на фоне нараставших в середине 1930‑х гг. разоблачений «буржуазного формализма» и «левацкого искусства» – иллюстрации Н. Розенфельда к «Коньку-Горбунку» подверглись яростным нападкам на страницах центральной печати. Так, автор статьи в «Комсомольской правде» заклеймил В. В. Лебедева, оформителя нескольких книг С. Я. Маршака, но еще более – Н. Б. Розенфельда. Приветствуя факт издания «Конька-Горбунка» («народной сказки»!), журналист в то же время не пожалел слов в отношении художника (к тому времени уже осужденного): «извращенная условность», бессмысленная мазня», «пропаганда дурного вкуса»