К новому изданию языковских стихотворений М. К. вернулся сразу же после войны. Договорившись с «Советским писателем» и опираясь на сохранившиеся у него материалы, М. К. попытался восстановить довоенное издание. В письме к А. А. Шмакову он сообщает, что должен был приготовить том Языкова для «Большой серии» «Библиотеки поэта» к 1 января 1946 г., но не успел выполнить это обязательство по болезни (письмо от 14 декабря 1945 г.).
Тогда же (т. е. в 1945–1946 гг.) М. К. договаривается с Государственным литературным музеем о том, что во втором полугодии 1946 г. он представит музею брошюру о Н. М. Языкове объемом в два печатных листа. Издание, приуроченное, очевидно, к 100-летию со дня смерти поэта, предполагалось выпустить в 1947 г. в серии (несостоявшейся) «Литературные портреты». В своем письме к М. К. от 8 мая 1946 г. В. Д. Бонч-Бруевич просил письменно сообщить, когда именно «можно надеяться» на получение рукописи (67–14; 4–4 об.). Успел ли М. К. подготовить эту «брошюру», неизвестно.
Зато том, предназначенный для «Библиотеки поэта» (в «Большой серии»), был подготовлен и сдан в начале 1946 г.; и уже летом стали поступать корректуры. Однако на пути этой книги к типографскому станку возникли серьезные препятствия, вызванные идеологическими причинами: содержание, состав, характер комментария и т. п.
Ожидая окончательного решения вопроса о составе языковского «Собрания стихотворений», М. К. сообщал Оксману в начале сентября 1948 г.:
Моего Языкова дают уже чуть ли не шестьдесят четвертому рецензенту – и каждый мудрствует по-особому. Недавно, – уже когда, казалось, все заложено <так!>, – появилось требование пересмотреть в статье главку о славянофилах на предмет их некоторой реабилитации. А то, – оказывается, – я не учел их борьбы за национальное своеобразие, т. е. я это не развернул с должной полнотой, широтой и проч. Я уже отказался наотрез что-либо делать дальше. А Илья Ал<ександрович> Груздев потребовал, чтобы я снял упоминание о «Переписке» Гоголя. Самую цитату (о Языкове) разрешено оставить, но – убрать ссылку на «Выбранные места…» и т. д., т. е. дать цитату без указания источника376. Тянется эта история с Языковым даже не три года, а, по существу, целых 8 лет. Ибо весной 1940 года у меня Изд<ательст>во потребовало, чтобы я снял все выпады против немцев377. Я, конечно, отказался. В пре прошел год, а затем рукопись была разбомблена и т. д.378
Вопрос о славянофилах, которых М. К. не хотел «реабилитировать», а также «выпады против немцев» тормозили движение языковского сборника и в 1940‑м, и в 1947–1948 г. Пришлось даже обратиться в ЦК, откуда поступило «разъяснение» в пользу публикации сомнительных стихотворений. Это явствует из письма М. К. к Г. Ф. Кунгурову от 3 января 1950 г.:
Самое включение стихов «К ненашим» и «К Чаадаеву» <…> произошло с ведома и санкции отдела литературы ЦК, куда я и редактор379 обращались со специальным письмом. А. М. Еголин разъяснил редакции Библ<иотеки> Поэта, что отсутствие этих стихотворений может быть истолковано как лакировка поэта, стремление исказить его облик, зачеркнув отрицательные черты380.
И хотя именно эти стихотворения были опубликованы в полном виде, без вторжений в авторский текст все равно не обошлось. Так, в тексте языковской «Песни» («Из страны, страны далекой…») оказалась изъятой третья строфа:
Эти пять строк заменены многоточиями