В «ссылке», у дедушки в деревне, Владимир Ульянов изучает политическую, экономическую, статистическую литературу. В библиотеке поместья была книга Чернышевского «Что делать?». Для Владимира Ульянова, она стала настольной книгой революционера. Особенно ему в память врезалась цитата, «Политический вождь должен быть решительным и, раз поставив себе определенную цель, идти беспощадно до конца», так он и действовал, даже ещё не став вождём.

Родственники, тётушки, привозят Владимиру из Казанских библиотек, затребованные им книги и журналы. Изучал он и университетский курс. Через год, его семье и ему, разрешили поселиться в Казани, по прошению матери, в котором она просила разрешения переехать семье в Казань, из-за необходимости лечения сестры Анны. Но в Университет, к обучению, Владимира Ульянова не допустили.

В апреле 1889 года, Мария Александровна вновь предпринимает попытку добиться разрешения на выезд Владимира за границу, для продолжения учебы. Владимир проходит медицинское обследование и 29 апреля получает справку, подписанную профессором Казанского университета Котовщиковым о том, что Владимир Ульянов страдает болезнью желудка и нуждается в лечении щелочными водами за границей.

К месту рассказать о рационе питания в семье Ульяновых. Несмотря на педантичность в отношении приема пищи, в целом домашнее питание в семье Ленина не было идеальным. На столе практически отсутствовали супы, их считали «вульгарными», для простолюдинов. Хлеб подавался по расписанию, в будни к обеду, черный, к ужину и чаю, белый, в выходные и праздники, ситный. Хлеб из муки, просеянной сквозь сито, очень вкусный, пушистый, с тонкой золотой хрустящей корочкой, мякиш великолепен, хлеб «царский».

Дежурным продуктом на столе Ульяновых были яйца. Яичница, зажаренный в яйце вымоченный в молоке белый хлеб, яйца вкрутую, яйца всмятку, все это регулярно употреблялось в пищу. Мясо готовили редко, и во избежание долгой возни с жаркой, его чаще всего отваривали. Распространенной едой были бутерброды, с маслом или с волжской копченой рыбой. В детстве Ленин не знал вкуса сладкого. Его мать считала, что сладости, это женский продукт, и мужчинам его есть неприлично. В соответствии с таким питанием, уже с 17 годам, у Владимира Ульянова, была приобретена болезнь желудка.

Соответствующее прошение о выдаче загранпаспорта, для лечения, подается губернатору. И уже 14 июня следует категорический отказ, «Лечиться можно и на Кавказе». В выдаче заграничного паспорта, Казанский губернатор ему отказал.

По решению административного отдела кабинета министерства императорского двора, имя Владимира Ульянова вносится в секретную книгу лиц, коим навсегда запрещалась государственная служба.

Владимир Ульянов, как старший сын, в семье без кормильца, получает освобождение от воинской повинности, призыв на воинскую службу, который происходил при достижении возраста 21 год, ему не угрожал.

В Казани, на квартире Марии Павловны Четверговой, на Старо-Горшечной улице, сложился ново-народовольческий кружок, входивший в Сабунаевскую организацию. Сабунаев, народоволец, вернувшийся из ссылки, объявил себя «новым» народовольцем, пытался создать организацию, в которую вошли бы все протестные силы тогдашнего российского общества. Использовали квартиру Четверговой и студенческие «кружки саморазвития» Федосеева. Захаживал сюда и Владимир Ульянов, которого с хозяйкой квартиры более всего сближала любовь к Чернышевскому. Они часами обсуждали произведения Чернышевского.

Зимой 1888—89 года, на квартире Четверговой, Владимир Ульянов услышал доклад присяжного поверенного Михаила Мандельштама, о «Капитале» Маркса. Будущий левый кадет, развивал в своём докладе взгляды группы «Освобождения труда» Плеханова, упоминая при этом и работу Карла Маркса «Капитал». Михаил Мандельштам приезжал в Казань нелегально, из Симбирска где он жил в это время, поскольку ему было запрещено проживание в городах, имеющих Университеты. Основная группа слушателей кружка, были студенты Казанского университета и Ветеринарного института, но приходила и молодежь, неизвестная Мандельштаму. В тогдашней Казани, в кружках, в целях конспирации, фамилии участников оставались неизвестными друг другу, посетители называли себя псевдонимами. Лишь позже, Мандельштам узнал, что в числе его слушателей, в Казанском кружке на квартире Четверговой, в зиму и весну 1888—89 года у него бывал Владимир Ульянов.