– Что пишут? – сунула было нос в газету Маля, но рык раненого зверя, то есть Князева, заставил ее отшатнуться:

– Не мешай!

Интервью посвятили целый подвал. Прочитав, Князев облокотился о спинку кресла, сжав руль так, что пальцы побелели, глаза его тоже побелели. Маля взяла газету, с опаской поглядывая на Князева, опустила голову и читала. Он завел мотор и развернул машину.

– Куда едем? – поспешно сложив газету, спросила Маля. – Нам же в другую сторону…

Он промолчал, а в салоне установилась тишина, ибо и остальные поняли: у Князева неприятности. Через сорок минут он въехал в знакомый Малике двор, приказал всем выбираться. На лифте поднялись на этаж, никто не проронил ни звука, чуя грозовое настроение Князева. Входя в квартиру, он внезапно переменился, превратившись в радушного хозяина:

– Проходите, не стесняйтесь, располагайтесь.

Тетрис, Бомбей и особенно Чемергес с потерянным видом жались к стене, неожиданно попав, по их понятиям, в царские хоромы.

– В чем дело? – крикнула Галина. Она спускалась сверху и, увидев толпу из оборванцев, расширила глаза. – Что это за люди?!

– Мои друзья, – улыбаясь, сказал Князев. – Им негде жить, а у нас места полно, всем хватит.

– Что ты этим хочешь сказать? – с ужасом произнесла Галина.

Вместо ответа Князев цапнул за драный и невероятно грязный пиджак Чемергеса (одежду мужа Малики бомж сменил на родную) и поволок того к ванной комнате. Там открутил краны, щедро сыпал и лил в воду содержимое из флаконов и баночек, по ванной разнесся аромат.

– Что ты делаешь? – растерялась Галина.

– Собираюсь купать моего друга. Видишь, он немного грязный.

– Не, меня туда нельзя, – запротестовал Чемергес. – Я все выпачкаю…

– Раздевайся и лезь в ванну! – толкнул его внутрь Князев и закрыл дверь. – Чтобы полдня отмокал.

– В моей ванне будет купаться ЭТО? – взвыла Галина.

– В нашей, дорогая, в нашей, – поправил ее Князев.

И вдруг в его лице появилось такое, от чего Галина попятилась. Он, наступая, достал из кармана газету и сунул ее в лицо жене, она коснулась ее щеки. Галина застыла, ждала, чем все кончится, но он спокойно процедил:

– Это что? Я спрашиваю: что это?

– Это тебе наказание за мое унижение.

– Наказание, – удовлетворенно крякнул Князев. – Ты не оценила моей доброты, поэтому… будем делиться, как полагается. Половина квартиры твоя, а половина моя, и на своей половине я буду делать, что мне взбредет в голову.

– У тебя есть дом. Забирай свою шваль и катись туда.

– Обрадую тебя: дом принадлежит моей маме, так что на него ты не раскатывай губы. А будешь орать, я поделю барахло другим способом. И дележ будет таким…

Князев рванул на кухню, Галина бежала следом, не представляя, что еще выкинет ее муж. Он схватил кухонный топорик, направился в гостиную. Галина закричала, потому что Князев со всего маху рубанул по огромному плоскому телевизору. Еще раз ударил – и все, телевизору амба.

– Я милицию вызову! – всхлипнула Галина.

– А что мне сделает милиция в моем доме? – отыскивая следующий предмет для дележа, спросил Князев. – Я тебя избиваю? Убиваю? Нет. А со своим барахлом я волен поступать как мне заблагорассудится, оно куплено на мои бабки. – И бахнул топориком по вазе, разбив ее вдребезги. – Запомни: каждый твой вопль или оскорбление в адрес моих друзей закончится дележом. Твою машину я поделю таким же способом, устраивает? Никаких акций, милая, ты не получишь. Чтобы что-то получить, надо поработать, а ты не знаешь, как это делается. Хорошенько подумай над тем, что я сказал. Тетрис!

– Да? – вынырнул тот из прихожей.

– Располагайся в моем кабинете, Галина тебя отведет туда. Чай любишь или кофе?