№№№№№№№№

Мария улыбалась во сне, ей снился монах. Там, во сне бесшумно открылась дверь, и он вошел в комнату. Она удивилась и страшно испугалась, словно к ней явился призрак, а не живой человек. Потому она боялась за него, оглядывалась на дверь и боялась, что в комнату ворвется князь. Со слезами на глазах просила, чтобы он ушел. Но он, обняв ее, только улыбался в ответ.

– Ну что ты, милая, разве страшен мне князь, теперь я знаю, что ты любишь меня, а не его, мне ничего не страшно, – тихо и ласково твердил он, а потом, склонившись, поцеловал ее. Впервые в жизни он поцеловал ее во сне. В этот миг и появился Святослав. Мария вскрикнула громко и пронзительно, но испуга не было. Она заметила, что он мал и ничтожен рядом с монахом. Он тянул к тому руки, похожие на копыта, на голове появились рога, а сзади – хвост.

Мария захохотала, увидев, как неожиданно изменился ее возлюбленный. А монах твердил:

– Опомнись, ты блудный сын и должен вернуться к Богу. Но черт-князь взвился от ярости, пока не упал замертво перед ним и перестал дышать, потом, когда она снова на него взглянула, перед ней был черный бугорок, похожий на муравейник в лесу.

– Он умер? – спросила Мария у монаха.

– Ага, – ответил тот, – мы не смогли его спасти. Его душа попадет в ад, – с болью говорил монах.

– В ад, – словно эхо повторила Мария, а когда оглянулась, никого уже не было рядом. Она пробудилась с этими словами на устах и встрепенулась.

№№№№№№№№№

Князь Тьмы с интересом взирал на своего подопечного. Хотя Святослав не вызывал в его душе подобного восторга, да и мало что в мире могло вызвать в его душе восторг.

Святослав казался ему заурядным мелким бесом, таких вокруг было десятки и тысячи. Почему ему нужно было столько времени уделять этому? Он соглашался с тем, что это единственная фигура, на которую можно поставить в игре, но Мефи видел недостатки и просчеты, уж если даже Ольга предала его и ушла к своему новому немощному богу, то этот добрый молодец убежит в два счета. Впрочем, Святослав к богу, скорее всего не уйдет = это беса и привлекало больше всего в князе, потому он на многое закрывал глаза. С усмешкой он думал о том, что этот дикарь сравнивает себя с Понтием Пилатом, с патрицием, баловнем судьбы, грозным римским всадником, несмотря на все слабости и недостатки, которые Люцифер прекрасно знал, они все-таки были несравнимы. Каждый жест, каждое движение палача просчитано, наполнено артистизмом, а этот дикарь и варвар с бешенными страстями, перекрасивший легенды на свой лад с замашками Всевышнего… Нет, история повторяется, как фарс, как часто убеждали его мертвые философы.

Он терпеть не мог монаха, но распять его бы никогда не позволил, даже если бы самому пришлось вмешаться в происходящее, хотя уже несколько веков он этого не делал. И пусть Мефи лезет из кожи, ему придется схватиться с самим Князем Тьмы.

Князь и по отношению к любимцам часто проявлял твердость, а уж враги его должны были трепетать.

Не ему судить, учить, расправы учинять.

Князь понимал, что Святослав в руках у Мефи – главный козырь мести Ольге за предательство. Это его оправдание в проигранной схватке, но ясно было и другое. Не самый это крупный козырь.

В разговоре с бесом он дал тому понять, что не в восторге от того, что творится тут.

Если им понадобится его помощь, пусть они забудут и не на что не надеются.

Откровенность его не удивила и не возмутила Мефи. Тот решил просто самоутвердиться. Он понимал, что Люцифера отталкивает варварство души князя, темноте и не гибкость ума, что было для властелина страшным пороком. Для него же все это сотворило неожиданные и даже забавные черты, которые ему очень были любы. Но ему хотелось начать как можно скорее действовать.