Из Душанбе колонна машин выдвинулась в районе девяти часов утра. В Пянджский пограничный отряд с колонной наливников мы добрались к шестнадцати часам. Стояла жара: солнце было везде – от него нигде нельзя было спрятаться. Температурные условия настолько были знойными, что обед в пограничном отряде длился три часа: с двенадцати до пятнадцати часов. В это время на улице нельзя было находиться: градусник на земле достигал семидесяти градусов по Цельсию.

Сам отряд находился на территории одной из застав и занимал большую площадь. С одной стороны отряд вплотную примыкал к самой границе, а с другой стороны в тылу контактировал с городом Пяндж. По всему периметру было ограждение, бетонные перекрытия с колючей проволокой и боевое охранение. Внутри отряда – две зоны. Первая включала в себя магазины, жилые дома, столовую, стадион, уличный бассейн. Вторая охранялась особо: в неё входили штаб отряда, казармы, склады и плац.

Дежурный по части офицер посмотрел мои документы и предложил подождать в тени деревьев, где располагались скамьи вокруг небольшого живого уголка возле штаба отряда. Тут в небольшом пространстве ходили павлины, расправив свои красивые хвосты. Рядом с небольшого сказочного домика на нас внимательно смотрел маленький джейранчик. Было очень комфортно и приятно сидеть под тенью листьев больших деревьев. Но самым приятным в этом маленьком животном мире был бассейн. Он располагался посередине и создавал ощущение присутствия влаги.

После путешествия с колонной наливников мои мышцы и суставы сильно болели и гудели после тряски в КамАЗе. Поэтому маленький оазис возле штаба пограничного отряда меня немного успокоил. Я забылся и вспомнил некоторые моменты из своего прошлого – те мотивы, что вели меня сюда, а ещё те эмоции и чувства. И мне стало ещё спокойнее.

Вспомнил, как в 1997 году перевёлся на военно-ветеринарный факультет при Московской ветеринарной академии имени Константина Ивановича Скрябина. Ох, эти 1990-е годы: сколько горя испытали русские люди по всему бывшему союзу, да и в самой России за все эти годы. Было очень тяжело смотреть на то, как ломался союз. Помню, как сильно заболел мой отец – он ещё долго не мог восстановиться после этого.

Нельзя сказать, что всё, что делалось в СССР, было хорошо. Нет. Конечно, были перегибы везде и во всём, но это я понял уже потом. А тогда – до 1991 года – я этого не знал. Я просто жил счастливой жизнью ребёнка. Сальские степи Ростовской области занимали всё моё воображение, втягивая меня в конные заводы, ипподромы, скачки на лошадях, рыбалку, мотоцикл и купание в реке. Я со своими сверстниками жил примерно одинаково: все ходили в школу в одинаковой форме и ели в школьной столовой одинаковую пищу. И всё это нас никак не расстраивало.

В голове у меня кружились воспоминания из прошлого, но я не мог вспомнить и понять, зачем я приехал сюда…

В семнадцать лет я уехал учиться в Москву. И вот с семнадцати лет начал жить самостоятельной жизнью вдали от своей родной семьи. Нельзя сказать, что этот разрыв не был болезненным. Сначала было больно и очень тоскливо. Мне хотелось домой, иногда даже до слёз. Но школьные годы всё же немного укрепили меня изнутри. Родители, как правило, всегда были на работе. И нам, подросткам того времени, приходилось жить и привыкать к самостоятельной жизни очень рано. У нас было много обязанностей по дому и хозяйству, поэтому мы очень быстро взрослели.

До приезда на службу в Таджикистан с 1993 по 2000 года я всё это время жил в разных общежитиях, а в одном из них даже довелось побывать в роли председателя. Так что на тот момент жизни у меня уже были навыки различной социальной адаптации и умения жить, выживать и приспосабливаться в условиях агрессивной окружающей среды.