А обед в честь Грановского, которого студенты донесли на руках до экипажа? Обед, задуманный как примирительный между западниками и славянофилами, – разве это не интересный факт?

…На минутку отвлечемся от хроники сиюминутных событий и погрузимся в историю возникновения западников и славянофилов и распри между ними.

Конфликт между западниками и славянофилами был естественным порождением победы над Францией в 1812–1814 годах и реакцией русского передового общества на события, начавшиеся 14 декабря 1825 года, – следствие, суд и казнь декабристов.

Алексей Степанович Хомяков (1804–1860), поэт и публицист, помнил еще то время, когда он на собраниях у Мухановых спорил с Рылеевым и Оболенским и выступал против военного переворота с привлечением войска, ибо военный переворот «сам по себе безнравствен», приведет «к тиранству вооруженного меньшинства», а когда началось следствие и суд над декабристами, высказал порицание восстанию на Сенатской площади.

Александр Иванович Кошелев (1806–1883), публицист и общественный деятель, тоже застал заговорщиков перед восстанием, тоже полемизировал с Рылеевым, Оболенским, Пущиным, тоже говорил о «перемене в образе правления», ему казалось, что пришла та пора, когда началась Французская революция, им оставалось только ждать новых Мининых и Пожарских. Но позорной смерти декабристов никто не ждал: «Описать или словами передать ужас и уныние, которые овладели нами, – нет возможности: словно каждый лишался своего отца или брата», – вспоминал эти годы Кошелев (Кошелев А.И. Записки. Берлин. 1884. С.18).

Уже в те годы у передовой образованной молодежи возник протест против самодержавной власти, но о революционном пути, как во Франции, никто из них и не помышлял. Крепостное право крестьян тяготило всех. Но как от этого сложившегося исторического состояния уйти – никто не знал.

Иван Васильевич Киреевский (1806–1856), философ, критик, публицист, и Петр Васильевич Киреевский (1808–1856), фольклорист, археограф, публицист, получили широкое образование в Европе: Иван слушал лекции Гегеля в Берлине, по приглашению философа был у него дома, был знаком с Шеллингом и Океном, Петр учился в Мюнхене, братья были увлечены немецкой философией, но думали о реформах в России, которая явно отставала от Европы по многим формам общественной жизни. Но не только немецкая философия привлекала будущих славянофилов. Широкий круг вопросов привлекал их воображение. Кошелев в Берлинском университете, как утверждают историки и биографы, слушал лекции Фридриха Шлейермахера (1768–1834), философа и протестантского богослова, который определял религию «как внутреннее переживание, чувство «зависимости» от бесконечного», превосходного знатока греческой древней культуры, переводчика Платона; слушал лекции историка и юриста Фридриха Савиньи (1779–1861), который утверждал, что право – «органический продукт развития «народного духа»; в Веймаре познакомился и беседовал с Гете (1749–1832); в Женеве слушал лекции Росси, в Париже общался с историками Франсуа Гизо (1787–1874) и Адольфом Тьером (1797–1877), автором книги «История Французской революции»; в Англии познакомился с Генри Пальмерстоном (1784–1865), известным государственным деятелем. В то же время учились на Западе Грановский, Боткин, Анненков, стоявшие на платформе западной культуры…

На вечерах у образованной части населения давно происходили споры и разногласия по коренным вопросам общественной жизни. Впервые осознал эти противоречия А.С. Хомяков и написал в 1839 году статью «О старом и новом», на которую тут же откликнулся Иван Киреевский и написал статью «В ответ А.С. Хомякову» (