Игорь улучшив момент загреб кота ногой назад в дом и захлопнул дверь.

– Так что сказать Анжелике Дмитриевне?! – опомнилась соседка, крича в щелку между косяком и дверью.

– Хорошо, хорошо! Пусть приносит! – кричал Игорь, теряя последнее терпение.

Когда он оторвал взгляд от потолка, ища там спасения, сидя на полу, в упор на Игоря смотрел Тихон.

– Что?! Вы мне пожрать дадите?

Игорь переступил через кота и пошел на кухню есть свой искореженный омлет.

Тихон, поняв намек, удалился, выставив свой роскошный хвост будто парус.

Под утро Игорь Дмитриевич совершенно исстрадался. Ему снилась Вероника Борисовна вместе с Анжеликой Дмитриевной гонящиеся за ним, а он, стараясь изо всех сил бежать – еле-еле продвигался и делать это было чрезвычайно трудно, как будто бежишь в воде. Вероника Борисовна бежала с клетчатой сумкой «мечта оккупанта» и что-то оттуда вытаскивала, выкрикивала и при этом объявляла, сколько букв содержится в слове. Анжелика Дмитриевна, точь-в-точь была, как и её подруга, только кричала по-английски, но, почему-то слышались немецкие слова: «Хальт» и «Эншульдиген зи, битте». Когда они его догнали, прижали к стене, и Анжелика Дмитриевна большущими грудями уперлась в лицо Игоря Дмитриевича. Он стал задыхаться, от чего проснулся потный и испуганный. На груди мирно спал Тихон. Проснувшись от ворочанья хозяина, кот спрыгнул на пол, сладко потянулся, зевнул и, выставив вверх свой пушистый хвост, не спеша вышел из комнаты.

– Везет же…, – в полголоса произнес Игорь Дмитриевич, с завистью глядя на Тихона.

Предстоящий акт подачи заявления Игорь представлял во всех красках его довольно богатой фантазии. Его долго будут упрашивать не уходить. Начальник в растерянности будет заламывать руки, сначала кричать, что справится и без него, а потом упрашивать, намекать, что повысит зарплату, даст отпуск, когда захочет. Но Игорь Дмитриевич будет непоколебим, холоден и строг. Даже секретарша Светочка сменит свой унизительно —снисходительный взгляд, её глазки округляться от ужаса, какой ожидает их компанию в связи с уходом Игоря Дмитриевича. Игорь травил себе душу, вырисовывая в подробностях картины прощания, понимая, что ничего подобного не будет, но так бы хотелось.

Потолкавшись в транспорте, он добрался до работы и зашел в приемную.

– Дайте бумагу, – сказал он веско и сухо.

Светочка смерила его своим обычным взглядом, от чего Игорь весь ссутулился и к горлу подошел ком от жалости к себе.

– В туалете кончилась бумага? – с умилением спросила Светочка.

– Я… мне не до шуточек, я хочу написать заявление, – гневно сквозь очки сверкнул Игорь Дмитриевич.

– Пожалуйста, – Светочка положила лист бумаги перед ним. Игорь взял, оглянулся по сторонам, найти место, где написать, еще раз наткнулся на равнодушно – презрительный взгляд Светочки, отвернулся и подался к выходу.

– Я там напишу.

В дверях чуть не столкнулся с шефом. Шеф отпрянул, увидел Игоря, опять шагнул на встречу. Игорь уступил ему дорогу, кивнул здороваясь.

– Здравствуйте Владимир Николаевич! – Светочка излучала счастье и, казалось…, взлетит, часто хлопая нарощенными ресницами.

– Здравствуйте. Светочка, что у нас?

– Да вот Короблеев заявление принес.

– Коробеев, – уточнил Игорь Дмитриевич.

– Заявление? Давай, – Владимир Николаевич попытался выхватить листок у Игоря, но тот не отдавал, когда он почувствовал удивленный взгляд шефа, разжал пальцы, – Так, тут же ничего нет! Что за заявление?

– Я еще не написал, – виновато оправдывался Игорь, – я увольняюсь.

Он придал голосу, как можно больше трагизма. Светочка хмыкнула. Владимир Николаевич недоуменно посмотрел на Игоря.