Область Лажис, которая радостно встретила нас, когда мы явились туда после одержанной победы, при известии о нашем поражении у Куритибануса перешла на сторону неприятеля, и некоторые наиболее решительно настроенные люди восстановили имперские порядки. Впрочем, эти люди бежали при нашем появлении, и так как в большинстве своем это были торговцы и притом самые богатые, то они побросали свои лавки, где было все, чего только можно пожелать. Благодаря этому мы обеспечили себя всем необходимым и улучшили наше положение.

Между тем, Тейксейра отослал Аранье приказ идти на соединение с нами. Примерно тогда же Тейксейра получил известие о прибытии подполковника Портиньоса; последний был послан со своей колонной генералом Бенто Мануэлем преследовать тот самый отряд Мелло, с которым у нас произошло такое неудачное столкновение у Куритибануса.

В Америке я служил народному делу и служил искренне, повсюду сражаясь против деспотизма. Будучи по своим убеждениям приверженцем республиканской системы, я отвергал вследствие этого противоположную систему. Люди вызывали у меня скорее сожаление, чем ненависть, ибо я сознавал причины зла, т. е. эгоизм нашей несчастной природы.

Ныне, в 1850 г., находясь вдали от тех мест, где совершились описываемые мною события, я могу рассказать о них спокойно и каждый может быть уверен в моем беспристрастии.

Итак я хочу сказать, что эти славные сыны Континенте принадлежали к числу отважнейших людей, так что занятие нами Лажиса было очень дерзким шагом. Мы занимали Лажис немало дней, решив обороняться против победоносного, вдесятеро более сильного неприятеля, от которого нас отделяла лишь река Каноас; мы не смогли бы отстоять здесь свои позиции без подкрепления, которое было очень далеко. Прошло много дней, прежде чем к нам присоединились Аранья и Портиньос, и в течение всего времени мы сдерживали силы противника с горстью людей.

Как только к нам подошло подкрепление, мы атаковали неприятеля, который, не приняв боя, стал отступать, надеясь укрепиться в провинции Сан-Паолу, куда должны были подойти к нему на помощь значительные силы пехоты и кавалерии.

Тогда мы ощутили тот порок, которым вообще страдает республиканская армия и который состоит в том, что бойцы не желают оставаться постоянно в строю, если в скором времени не ожидается боев. Подобный порок был присущ также армии Вашингтона и вообще любой армии, в которой не придается значения поддержанию подлинной дисциплины среди бойцов за свободу, той дисциплине, которая порождается чувством долга и глубоко отличается от принудительной дисциплины. В этом случае либо солдата насильственно отрывают от своего очага и вынуждают подчиняться начальнику, какое бы гнусное приказание он ни отдал; либо солдат является наемником, продающим тело и душу тому, кто ему платит за это, и склонным по своему характеру совершать то, чего постыдился бы и дикий зверь.

Воин-гражданин, принадлежащий к свободной нации, становится под знамена, когда его к этому призывают, когда родине грозит могущественный неприятель. Такой воин добровольно встает на защиту своей страны и своей семьи и остается в национальной армии до тех пор, пока не минует опасность и его не отпустят военачальники.

Республиканская армия Риу-Гранди состояла большей частью из смелых бойцов-добровольцев, которые, однако, не считали нужным оставаться в армии, если, по их мнению, опасность для родины миновала и не предвиделось больше сражений; в таком случае они покидали войска, не дожидаясь разрешения командира.