И все-таки тирания, делавшая страшные усилия для уничтожения всякого беспристрастного суждения в литературе для подавления оппозиции и позволявшая писать только лесть в стихах и прозе, не достигла своей цели. Самые отъявленные изверги, вроде Калигулы, Нерона и Домициана, преследованиями исторической литературы покрыли свою память еще большим стыдом, возбудили к себе еще большее отвращение, так как их чудовищные образы рисуют в истинном свете такие авторы, как Тацит и Светоний. Почти все сочинения их льстецов – о которых может дать нам понятие хотя бы Веллей Патеркул – потеряны, как и их собственные мемуары, зато сохранились почти исключительно труды тех историков, чья душа была полна отвращения против унижения человеческого достоинства тиранией, воплощенной в лице императоров.

Светоний не только усердно собирает материалы, но и умеет отнестись к ним критически. Он отлично знает, что важно для него лично, хотя нельзя не признать, что, с нашей точки зрения, это иногда не заслуживает внимания. Образцом может служить подробное изыскание о месте рождения Калигулы[21].

Интересен тот факт, что из множества авторов, служивших источниками для книги Светония, нет ни одного грека. Маловероятно поэтому мнение, которое высказывает Thouret, что он пользовался «Историей» Азиния Поллиона, из которой он черпал весьма усердно не в латинском оригинале, а в греческой обработке. По-видимому, Светоний больше доверял своим соотечественникам. Но в том, что он читал и греческих авторов, нет сомнения[22], и не Плутарх имел его в руках, а Светоний, несомненно, читал «Сравнительные жизнеописания» последнего, – который умер уже в начале царствования Траяна, – но сумел остаться независимым от него.

Очень важно отношение Светония к Тациту. Они были современниками, вращались в одном и том же литературном кругу, оба были приятелями Плиния, – и ни один из них, как это ни странно, не называет другого по имени!

Но Тацит был значительно старше Светония. При вступлении Траяна на престол ему шел пятый десяток, а Светонию не было и тридцати лет. Произведения Тацита, бывшего консула и видного государственного деятеля, пользовались огромной известностью среди римской интеллигенции, тогда как Светоний в это время был никому не ведомым скромным ученым, что видно и из слов Плиния. Тацит мог оказывать покровительство своему собрату по перу, меж тем как последний мог лишь почтительно приближаться к нему.

Уважение к Тациту Светоний перенес и на страницы своей книги. Его биографии вышли в свет значительно позже, чем какие-либо труды гениального историка. «Истории» Тацита стали известны читающей публике около 107 года, «Летопись» же издана между 115 и 117 годами, следовательно, по крайней мере за пять лет до выхода в свет «Биографий». Во всяком случае, Светоний, принимавший живое участие в литературной жизни Рима, не мог не знать сочинений, привлекших, несомненно, большое внимание к себе. Множество мест доказывает, что он имел перед глазами произведения Тацита, когда писал свои биографические очерки. Многое он рассказывает так же, как Тацит, и почти дословно, но иногда пополняет его и даже поправляет, но делает это всегда спокойно, не называя Тацита по имени, что можно, вероятно, объяснить симпатичной чертой характера Светония – его скромностью. По крайней мере, он, в противоположность Тациту, придает большое внимание указанию источников и мог бы только гордиться, исправляя и пополняя произведения своих великих современников. Интересно поэтому, что, приводя едкий отзыв о характере Калигулы[23]