Вспоминая дедушку с бабушкой, должна сказать, что здоровья бабушка была весьма слабого, хотя, если можно так выразиться, контролировала ситуацию. Дедушка ее побаивался. Он любил пофилософствовать, помечтать… А все практические вопросы в семье решала бабушка. У них было десять детей, из которых на момент моего появления на свете в живых осталось пятеро. Уже на моей памяти умерли еще двое маминых братьев. В конце концов от всей большой семьи осталась только тетя Паулина, мать упоминавшегося уже Вальдемара Гинзбурга[24]. Но и она погибла во время войны, пытаясь помочь другому человеку. Их везли на пароходе из Штуттгофа в Германию. На палубе рядом с ней женщина подняла окурок, брошенный охранником. Заметив это, эсэсовец хотел скинуть бедную женщину в море. Тетя попыталась вступиться за нее, она ведь знала немецкий. Смягчить сердце эсэсовца не удалось. Только вместо той женщины он выкинул за борт мою тетю, и она утонула.

Судьба бабушки с дедушкой такова… Бабушка умерла в гетто, скорее всего от инсульта. Однажды ранним утром 1942 года мы нашли ее мертвой и похоронили в гетто. А дедушка потом попал в концлагерь Шанчяй[25], во время «акции стариков и детей» 26–27 марта 1944 года был отправлен в IX форт и там убит.

Вы говорили, что родителей отца – Лазаря Вейса и Анюту Штейн-Вейс – не знали[26]. Однако, может быть, Вам что-то рассказывал о них отец, Изидорюс Вейсас?

Могу показать фотографию деда с отцовской стороны. Лицо, как видите, очень интеллигентное. Я действительно не знала его, он умер в Каунасе в 1926 году, еще до моего рождения. Бабушку, папину мать, я тоже не знала. После смерти мужа она уехала в Москву, где жили двое ее сыновей и две дочери. Умерла в 1931 году.

Так что все, что я знаю о них – с чужих слов. Дед в царские времена был преуспевающим купцом второй гильдии[27]. До Первой мировой войны проживал в Гродно, потом перебрался в Каунас. Там ему принадлежала лотерея Красного Креста. Это дело перешло по наследству к моему отцу, ведь все другие братья и сестры жили в Москве, и определило его карьеру в межвоенные годы: долгое время он, совместно с маминым братом Юргисом Штромасом[28], был директором Главного государственного лотерейного агенства.

И все же что я могу сказать о своем деде по отцу? Он был человек организованный, умел устроить свою жизнь. Заботился о детях, всем им создал условия для получения университетского образования. Однако все дети Лазаря Вейса перед Первой мировой войной примкнули к революционерам. Так что деду приходилось постоянно иметь дело с царской охранкой, наверное, давать взятки, ведь детей забирали, сажали, надо было выручать. Спасая младшего сына (моего отца) от революционной заразы, дед услал его учиться в Германию. Так отец очутился в Гамбурге, где учился в гимназии. Но началась Первая мировая, и папе пришлось вернуться домой. До Литвы он доехал с большими трудностями – много дней шел пешком. Чудом остался в живых, когда русские солдаты поймали его и хотели расстрелять как немецкого шпиона. Деталей инцидента не знаю, но, слава Богу, его отпустили.

Вспоминая отца, вынуждена повторить банальную истину, с которой, увы, сталкиваются многие. Как правило, интересоваться историей семьи мы начинаем, когда уже некого спросить.

А как познакомились Ваши родители?

Насколько я знаю, мама Софья работала в принадлежавшем отцу лотерейном агентстве. Сохранилась фотография, на которой запечатлена мама в конторе среди других служащих. Отец в нее влюбился. Но мама уже была обручена с инженером Теди Блюменталем, жившим в Париже. Его мечтам жениться на маме мешали весьма приземленные причины – господин Блюменталь никак не мог найти работу. А в те времена, как известно, считалось, что мужчина не может создавать семью, пока не обретет твердой финансовой почвы под ногами.