на самотек вопросы чести, если рядом унизили твоего же друга или

просто незаконно обворовали чью-то идею. Нельзя делать вид, что

ничего не произошло, потому что позже с тебя же самого потребуют

расплатиться той же монетой.

Моя рок-опера, опубликованная в книге «Высокие ноты

на ступенях смысла» в виде пьесы, выражает эмоциональный

контекст времени, в котором я живу.

Глава 5. Фашистский концлагерь Любек

Вы боитесь темноты? Вряд ли стоит бояться темноты внешней, если она не несет затаенного дыхания опасности, дышащей вам

в затылок. Стоит бояться лишь внутренней темноты, когда свеча

святости затухла и нечем ее зажечь. Святость рождается не только

из гармонии и любви, но и из каторжных страданий, святость

рождается и в самоотречении ради ее поддержания. Святость это

бережное отношение. К памяти предков, национальной культуре, к Родине.

С детства я слышала от моих близких родственников, что родная

сестра моей бабушки по материнской линии, тетя Тася, была

во время Великой Отечественной войны узницей концлагеря.

О невероятных трудностях пребывания в концлагерях написано

много и довольно внятно. Я хочу поведать о том, что узнала

и из рассказов тети Таси и от ее дочери (двоюродной сестры моей

матери) Надежды Кузьминичны, с которой встретилась год назад, и она показала мне тетрадь, где тетя Тася писала свои воспоминания

о войне. Эта тетрадь была начата 2 мая 1965 года, за год и три

месяца до моего рождения. Таисья Александровна тогда уже была

в состоянии спокойно сесть за стол и написать то, о чем болело ее

сердце, то, что изнутри рвалось наружу, – память о варварстве

фашизма. Цитаты из тетради тети Таси:

«Концлагерь находился в Германии, в городе Любек. В нем было

большинство русских, за колючей проволокой в три ряда, последний

ряд был под током. Кругом часовые на вышках, около лагеря —

охрана с собаками. В лагере более 1000 женщин и девочек

и 60 юношей, – это люди из Харькова, Днепропетровска, Запорожья, Калининской области, Каменноподольска, Белоруссии и одна

женщина из Горького». Таисья Александровна перед войной хотела

уехать на Дальний Восток, тогда среди молодежи ходило поветрие —

достигать успехов подальше от родного дома, добиваться всего

самостоятельно. Но судьба привела ее в Харьков, здесь и застала

война. Тетя Тася работала в райкоме комсомола, занималась

документацией. Когда началась война, всем работникам

Харьковского райкома комсомола объявили об эвакуации

и заставили быстро собираться. Поезд ехал очень долго, по рассказам Таисьи Александровны, коллеги начали беспокоиться, почему так долго едут они и куда их везут. При посадке обещали

в тихое место, где они переждут военные действия, – никто

и не ожидал, что война продлится так долго, думали, уберут

захватнические войска и объявят мир. Эшелоны прибыли

в Германию. Люди были напуганы, по толпе понеслись слухи, что все

они стали узниками. Кроме русских в лагере были поляки, французы, голландцы, бельгийцы и в стороне от лагеря расположили

русских военнопленных. Французы, голландцы и бельгийцы ходили

по лагерю свободно, им было разрешено. Лагерь находился

на окраине города, возле канала, по которому ходили маленькие

пароходы. «Полякам и русским в город ходить не разрешалось, нас

не считали за людей, особенно русских», – пишет Таисья

Александровна.

«С раннего детства немцы внушали своим детям, что русские —

это черти, у нас, якобы, у всех есть хвосты и рога. У каждого

военнопленного на куске черной шкурки был написан номер, у меня

был – 108. На грудь русским военнопленным пришивали к одежде

три буквы: „ОСТ“, полякам на куске желтой материи – „Р“. Если