– Наверное, мне приснилось, – Сашка резко развернулась и пошла в сторону своего дома, но ее остановили теплые руки подруги и жаркий шепот в самое ухо:

– Ну, извини, пошутила неудачно! Я тебя ждала-ждала! Даже выскочила сюда, глупая. Идем ко мне!

У Эмалины оказалась шикарная квартира. Стильные вещи. Не тот ширпотреб из магазина, а каждая сделанная с любовью, в штучном экземпляре. Картины, статуэтки. Огромный телевизор. И тонкая посуда на кухонном столе. Такую обычно берегут для званных гостей, а Саша видела, что здесь используют просто так, не задумываясь.

– Ты подпольная миллионерша?

Радушная хозяйка выставила на стол вкусности, а главным блюдом выложила… фотоальбом. Потом молча села напротив и начала сверлить глазами, будто ожидая какой-то особой реакции.

В альбоме оказалось полно изображений пухлявых голопопых младенцев. Они возлежали и восседали. Улыбались и кривили рты в безмолвном возмущении. Одни и в обществе незнакомых взрослых.

– Я кого-то здесь должна узнать? – спросила Сашка.

– Это я, – скупо пояснила Эмалина, ткнув пальцем в некоторые фото.

– Ребенок, как ребенок, – пожала плечами девушка. – Нисколько не сомневалась, что у тебя было детство.

– Было, – хозяйка довольно бесцеремонно забрала альбом и зашвырнула его на полку. – Пыталась показаться любезной и гостеприимной… Меня так учили…

Александра хмыкнула. Она поняла, что подруга созрела для каких-то откровений, но помогать не собиралась.

– Было, – уже злее повторила Эмалина. – Ты ничего не хочешь спросить?

– Нет, – вредничала Сашка. – А должна?

– Представь мать, которая никогда меня не видела. Отца, который сгнил в тюряге. И деда, который поселил меня в этой роскоши.

Саша постаралась придать наиболее равнодушное выражение лицу:

– Всем везет более или менее. Тебе в чем-то повезло больше, в чем-то меньше.

– Небось, уже соседи что-то наболтали? – девушка будто сдулась.

– Ага, – гостья деловито нахмурилась, села в позу Роденовского «Мыслителя», а потом изобразила нарочито пожилым голосом: – «она не в этой компании, или даже ни в какой…»

Эмалина улыбнулась и кивнула:

– Зачет… Но соседей все – равно ненавижу!

– Ты и себя не любишь.

– Себя? – девушка совершенно неожиданно серьезно задумалась. – Всегда думала, что люблю… А теперь…

Эмалина очень устало, почему-то стараясь не глядеть на собеседницу, поведала, наконец, то, к чему так долго шла, о чем так долго не решалась высказаться. Ее мать родила рано, еще школьницей. Отчим ее, бывший опекуном молодой родительницы, тут же применил все свои связи, отправив ее куда подальше, якобы учиться, а папашу, оказавшегося учителем воспитанницы, за решетку, за растление несовершеннолетней. Новорожденную он оформил на свою фамилию, записал себя в графе «отец». Но уже с самого раннего возраста Эмалина была в курсе своего положения в доме деда. Он сам очень живописно поведал историю соблазнения пятнадцатилетней Полечки сорокалетним Антоном Викторовичем.

– Дед нанял мне гувернантку. Она с трех лет неотлучно пасла меня. Вдруг мамашины корни проснутся. Я росла в строгости. Любой мой шаг контролировался. Мне всегда казалось, что дед, будто визу подписывает на мое общение с кем-то или не общение, на каждый мой шаг!

– А мать?

– Я же говорю, она меня не видела! Сейчас живет где-то за границей, вышла замуж, родила еще детей.

– Отец?

Эмалина только пожала плечами, потом достала сигарету и жадно затянулась. Сашка заметила, как дрожат ее руки.

– Три года назад я узнала, что моим отцом был дед, отчим моей матери! – девушка злобно усмехнулась, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как вытягивается лицо подруги. – Не спрашивай, как узнала. Это долго, нудно. Там замешаны разные фамилии.