Бандитов удалось разыскать в тот же день, при попытке снять деньги с банковской карты убитого им Белова. Преступники вынуждены были признаться в совершенном преступлении. На допросе Кулак недоумевал, почему мужик легко отдал деньги и так яростно защищал никому не нужные бумажки. При допросе жены Белова, следователь выяснил, что тот к тридцати годам решил заняться поэзией. И это его настолько сильно увлекло, что даже на работе, мысленно рифмуя слова, он по рассеянности допустил ошибку в расчетах и был уволен из солидной фирмы.

Но неприятности на работе совсем не волновали Белова. Он приходил в отчаяние от отказов издательств напечатать его стихи. И жена, не желая мириться с ухудшением материального положения, обратилась за помощью к подруге, у которой был знакомый искусствовед. Тот после долгих уговоров согласился оценить творчеств Белова. И в этот же день начинающий поэт направился к нему домой для оценки своего творчества. Но, так и не дошел.

Следователю все было ясно, но для завершения следствия он вызвал на допрос специалиста по литературе, к которому направлялся Белов. Пришедший по вызову повесткой мужчина в поддетом под пиджак жилете и галстуке, внешне вполне соответствовал своему высокому званию. Он внимательно прочитал рукопись и сказал:

– Хорошо, что этот автор до меня не дошел, иначе бы он услышал много нелицеприятных слов. Никаких свежих мыслей, абсолютное подражательство. Рифмы, правда, подобраны неплохо, и ритм соблюден, но такие стихи пишут подростки, только начавшие познавать жизнь.

– Значит, зря мужик пожертвовал собой за эти никчемные стишки?

– Тут, я с вами не соглашусь. Любой бездарный и примитивный художник, композитор, писатель является творцом. Так что яростная защита своих стихов, которые он считал шедевром, вполне объяснима.

Записав показания искусствоведа, следователь, оставшись один, задумался. Раньше он намеревался уничтожить рукопись как ненужное и не имеющее ценности доказательство. Но после разговора с искусствоведом, решил передать стихи семье Белова: «Пусть, хоть родные несчастного человека вспоминают его как поэта».

И, следователь, словно выполняя последнюю волю погибшего, набрал номер телефона жены Белова, отдавшего жизнь за дорогую ему рукопись.

Девочка с косичками.

По лицу подполковника Круглова расползалась довольная улыбка:

– Изъятие семисот граммов героина позволит нашему отделу благополучно отчитаться за квартальные показатели. Как планируешь поступить, Потапов?

– Возьму с собой пару молодых «оперов» и в присутствии понятых изыму у Барона наркоту. Он точно под суд пойдет по части 2 статьи 228 уголовного кодекса за хранение «дури» в особо крупном размере.

– Ты, не спеши, все обдумай. Если сейчас возьмем Барона, то лишь одно уголовное дело войдёт в показатели отчётности. Давай выдоим из ситуации максимум выгоды. Раз твой источник близок к Барону, то сможет нам сообщить, когда к нему начнут приходить дилеры, связанные с непосредственным сбытом наркотика потребителям. Барон, наверняка, будет передавать героин не щепотками. Если мы за всеми проследим и выявим всю преступную цепочку, то сумеем зачислить себе в копилку не менее десятка самостоятельных уголовных дел дополнительно. Что тебя смущает?

– Выгода для нас несомненна, но при таком подходе многие парни и девчонки на наркоту подсядут.

– Не сердобольничай! Мы им не няньки. Пусть родители ответственность за своих деток несут. Давай устанавливай наблюдение, проследи за дилерами и по каждому факту продажи будем возбуждать уголовные дела. К концу квартала отчитаемся с триумфом.