Я растерялась.

– Они все я.

Доктор тяжело вдохнул.

– Вот что я думаю. У вас тяжелый посттравматический синдром после гибели любимого человека, который привел к расщеплению личности. Вы не только постоянно проигрываете в голове момент его смерти, но и преломляете это воспоминание в силу особенностей вашей психики в несколько разных версий. Стремясь реабилитироваться в своих собственных глазах, вы придумали историю, в которой выступаете для любимого человека уже в роли заботливой матери. Но это все не имеет отношения к реальности. Реальна только та вы, которая была с Марко… с молодым Марко. Та, из-за которой он получил пулю в грудь и остался лежать на площади. А у вас случился нервный срыв, который привел вас сюда. Примите это, вернитесь к себе.

У меня под кожей словно ток пропустили. Я плохо ощущала свое тело и вообще, кажется, потеряла связь с реальностью.

А ведь он прав!

Важна только я. Только та я, которая знала, что такое любовь Марко. С той второй, взрослой, он всегда вспоминал именно обо мне. И чем больше он находил отличий, тем больше они его раздражали. Можно сказать, что в тридцать он любил не ту, что перед ним, а ту, на которую она была похожа. То есть на меня. Марко любил только меня! И это отличает меня от всех теней, что живут в моей памяти.

Я, кажется, нашла себя!

И тут в моей голове внезапно раздался голос:

«Точка сборки обозначена. Начинаю реструктуризацию памяти».

Я дернулась и ошеломленно спросила вслух:

– Что?

– Вернитесь к себе. Найдите свою настоящую историю, – настойчиво повторил врач.

Голова внезапно стала чистой и ясной. Словно кто-то навел в ней порядок, вымыл полы и протер тряпочкой все предметы так, чтобы они блестели. Мои собственные воспоминания стали яркими, а другие личности как будто поблекли. При усилии я прекрасно могла вспомнить любую деталь их жизни, но теперь они не путались с моими собственными воспоминаниями. Это было похоже на то, как будто обращаешься в архив.

«Молчи!» – продолжил женский голос внутри. – «Поговорим потом».

Я растерянно моргала, пытаясь понять, что вообще происходит, а доктор продолжил:

– А еще вам нужно, наконец, забыть, о том, что вы герой. Выключите героизм.

– Что? – удивилась я.

– Все ваши проблемы только от дурацкого героизма. Это проецируется в ваши ложные воспоминания, трансформируясь в идею, что вы всегда погибали. Понимаете, от героизма страдают все. Он ломает и вашу жизнь и судьбы окружающих. Герою нужны проблемы, чтобы их преодолевать. И вы ищете их. Причем при решении этих проблем, герою не важен результат, герою важно само самоощущение героя и признание его героизма Сами поступки должны быть заметными, непременно тяжело дающимися. Вы не признаете результат, если он получен не героическим путем. Вам нужен постоянный риск. А, главное, герой всегда на грани ресурсного срыва, поскольку быть таким затратно эмоционально и физически. И это, вместе с эмоциональной травмой, привело вас к психологическим проблемам и, в конечном счете сюда, в кресло пациента. И вот с этим мы с вами и будем работать. Нужно найти то, что гонит вас на подвиги.

«Попроси его сделать тебе регрессивный гипноз!» – настаивал голос в моей голове.

– Может это что-то из детства? Что-то, чего я не помню? Я слышала, что в таких случаях помогает регрессивный гипноз… – осторожно подала я идею.

Врач удивленно приподнял брови и задумался:

– Не лишено разумности. Признаться, я и сам вскоре хотел вам это предложить. Если вы согласны, то давайте попробуем сейчас. Откиньтесь на спинку и сядьте поудобнее, а то вы натянуты, как струна.

Я постаралась расслабиться. Он некоторое время что-то монотонно говорил и качал перед глазами чем-то блестящим. Оказывается, когда ты сам хочешь погрузится в гипноз, это происходит очень быстро.