– А ты как думаешь? – огрызнулся Габриэль, – как побитая скотина.

– Ребра болят? Я тебя оглядел, два сломаны.

– Действительно, с чего бы им болеть?

– Не злись, я так, беседу поддержать, – Танриэль отвернулся и уже в темноту закончил, – завтра, надеюсь, доедем до леса.

– Доедем, никуда не денемся, – Габриэль взял лежащий рядом с братом бурдюк вина, – Единственная неприятность в том, что сегодня кончились владения Он-Лааса. Уже завтра мы поедем по Лукавой Насыпи.

– Владениям лорда Борса Керна?

– Да.

– А в чем проблема?

– Лорд Керн меня не любит.

– Какая разница? – Танриэль пожал плечами, – он же не станет стоять на границе и ждать тебя.

– Тоже верно, – зевнул Габриэль, поднимаясь, – как я понимаю княжна великодушно предоставила мне свою телегу?

– Да, мы с ней спим в шатре.

– О, – Габриэль пошел обратно к карете, прихватив вино с собой, и спрашивая через плечо, – уже «спите вместе»?

– Не язви, – Танриэль поморщился, – кстати, почему лорд Керн тебя не любит?

– Ха, – Габриэль криво усмехнулся с порога кареты и отхлебнул из бурдюка, – помнишь Дриен?

– Еще бы я его забыл, – вздрогнул Танриэль.

– На пиру в честь нашей победы я переспал с его дочерью, а на следующий день меня оседлала его жена. Кстати, аппетитная была бабенка, даром что ей тогда уже тридцать семь стукнуло. Слава Солнцу, что лорд узнал об этом лишь после нашего отъезда с Лукавой Насыпи, – с этими словами Габриэль скрылся в карете и закрыл дверь. А Танриэль неверящим взглядом смотрел в спину ушедшего брата. Он не мог поверить, что это единственные воспоминания Геба о тех событиях. При упоминании Дриена, Танриэль вспоминал лишь кровь, жестокость и смерть. Перед ним снова встала жуткая картина казни мятежников. Он помнил этих девятерых – предводителей бунта, стоящих у деревянной колоды на площади. Он помнил их обреченные глаза, когда израненный Габриэль, с жуткой безумной улыбкой на заляпанном кровью лице собственноручно обезглавил их всех, под ликующий рык двухсот наемников.

Тряхнув головой, Танриэль отогнал от себя до сих пор жгущую его картину. Тогда, два года назад, он думал, что видел все, на что способен Габриэль. Теперь ему казалось иначе, и Тан в сотый раз задал себе вопрос, какая еще тьма кроется в душе его брата?

Легкие руки коснулись головы юноши, и он вздрогнул от неожиданности. Обернувшись, Тан увидел тепло улыбающуюся ему Лиору.

– Почему ты не идешь, я уже устала ждать, – княжна томно потянулась и села с ним рядом, – что-то не так?

– Да, – Танриэль задумчиво ковырял тонкой веточкой рыхлую землю под своими ногами, – Габриэль.

– Что опять? – Лиора устало вздохнула и обняла Тана за пояс, прижавшись щекой к его плечу.

– Я… Не знаю, – юноша нагнул голову и поцеловал ее в макушку, – у меня складывается впечатление, что он становится темнее, хуже, злее… С каждой минутой.

– Куда уж хуже, – фыркнула Лиора, отодвигаясь, – я вообще не знаю, как можно выносить его общество. И зачем ты его терпишь?

– Терплю? – Танриэль посмотрел на княжну, будто увидел ее первый раз, – что значит терплю? Он же мой брат!

– И что? Хочешь сказать ты обязан?

– Дело не в том, обязан я или нет! – горячо произнес Тан, – он же мой брат, он моя семья!

– Танриэль, – девушка ласково отбросила светлую прядь с его лба, – ты не обязан терпеть все его выходки. Даже несмотря на то, что он твой брат. Скажу тебе честно: хуже него я людей не встречала.

– Ты его не знаешь. Совсем не знаешь, – Танриэль покачал головой.

– Да? – Лиора скептически посмотрела на юношу, – в любом случае у меня есть глаза и уши. Но ты можешь попробовать разубедить меня.