Прокурор пренебрежительно фыркнула, но головой кивнула утвердительно, при этом недобро посмотрев на чиновника. Судья не стал делать ей замечание, а вновь обратился к поникшим душам подсудимых:

– В заключение хочу напомнить и вернуть вас в настоящую действительность, дабы ваши помыслы не печалились понапрасну будущим, а обратились с сожалением и скорбью к прошлому. Прежде, чем вы окажетесь там, по нашему же приговору, вам предстоит болезненная процедура разбирательства вашей земной жизни по всем мелочам. И ещё одна ремарка, которую я должен озвучить. Мы все: и я, и прокурор, и адвокат находимся на уровне испытательного срока, а потому приложим максимум терпения, понимания и объективности. Все готовы?

Трое подсудимых без всяких вопросов понуро склонили головы.

Судья этим фактом остался доволен:

– Ну что ж, прекрасно. Начнём. Перед разбирательством дела Волосолапова, обращаюсь ко всем. Кто из вас на момент смерти находился в алкогольном опьянении?

Бюрократ, надеясь заработать себе небольшой бонус, первым энергично затряс головой, давая понять, что он, в принципе, к алкоголю относится крайне отрицательно. Баксов, помня, что обманывать бесполезно, чистосердечно признался:

– Ну, выпил несколько бокалов «Клико» под жаркое. Вы должны меня понять, в душе я вегетарианец, и без алкоголя кусок мяса мне в горло не лезет.

Судья как-то сразу обмяк, облизнул пересохшие губы и, сглотнув слюну, успокоился окончательно, что было крайне необходимо для беспристрастного ведения дела. Харон, за ним наблюдавший, был немало удивлён стоической реакцией на самый щепетильный и болезненный для того вопрос. В прошлом он реагировал куда как агрессивнее. «Да, – подумал проводник, – старик совершенствуется не только в области физики, но и духовно».

Судья же сухо выдавил:

– Не надо подробностей. Тем более, что в данном, конкретном, случае это к делу не относится. А спросил вас из чистого любопытства и дабы окончательно убедиться в вашем желании быть искренними, а значит, уже сделавшими первый шаг к тернистой дороге исправления и покаяния. Но ещё раз хочу всех попросить, чтобы не встревали в процесс судопроизводства без данного на то мною разрешения. Выслушивать свои неприглядные жизнеописания достойно, как и подобает раскаявшимся грешникам.

Он посмотрел на горящую свечу, стоящую по правую руку, на лежавший по левую руку английский цилиндр, и закончил ответом на вопрос Волосолапова:

– А рассматриваем дело грешника Волосолапова первым, потому что оно лежит у меня сверху. Прокурор мне подала ваши дела таким образом.

Прокурор крутанула бёдрами, грудь подпрыгнула, и она обличительно выкрикнула:

– Да, мне не терпится разобрать по косточкам этого взяточника, крохобора, подхалима, лизоблюда, развратника, который погряз в прелюбодеянии с молоденькими, невинными девушками!

Судья сочувственно и с сожалением покачал головой.

– Для начала, – мягко сказал он, – прошу вас быть спокойнее и помнить о назначенной вам ответственной миссии. А разобрать по косточкам данных граждан не получится, за отсутствием таковых. Но, выражаясь терминами из земных наук – физики и химии, которые я сейчас скрупулёзно изучаю, расчленить их души по атомам, чтобы добраться до ядра и увидеть количество электронов и протонов, то есть, добрых и злых дел, мы постараемся. И всякое, даже незначительное деяние всплывёт перед нашим взором, как дохлая рыба на прозрачную поверхность водоёма.

– Вот-вот! – опять подскочил прокурор, не жаловавший аллегории и метафоры, но суть улавливавший фибрами души. – И про многочисленные сауны с несовершеннолетними! Мы всё про тебя знаем, развратник!